Толстяк

— Я буду поэтом, — признался вдруг Май. — Я уже давно решил, что стану поэтом. Чувствую в себе это, понимаешь? Хотелось бы раскрыть смысл массы прекрасных вещей. Чувствую, что понимаю его, но чтобы объяснить, все еще не могу подобрать нужных слов. А вот когда сумею найти эти слова, тогда, наверное, и стану поэтом.

Я улыбнулся. Мне тоже хотелось бы стать поэтом. Правда, мне еще нравится профессия инженера. А можно ли быть одновременно инженером и поэтом? Инженер создает великолепные конструкции, изобретает гениальные машины, возводит здания из металла и стекла. А это, наверное, не хуже, чем писать стихи.

Я вытянулся в траве во весь рост, положив голову на скрещенные руки.

— Ты снился мне сегодня ночью, — сказал я Маю. — Во сне я видел, как ты танцуешь. Ты и представить себе не можешь, как здорово у тебя получалось.

— Я танцевал?

— Да. Помнишь, я тебе рассказывал о работах советского ученого? Некоторые люди верят в сны. Мне вот как-то приснилось, что я получил по ботанике двойку. И что ты думаешь — в тот же день мне влепили двойку.

— Это еще ничего не доказывает.

Мы замолчали. Я вглядывался в темнеющую синеву неба, по которому с запада двигались мелкие белые облака, похожие на стайку диких уток. «Толстяк», «Жирный», «Бочка селедок»… Какие они все жалкие и глупые!.. Не нужны они мне. Когда-нибудь я обязательно стану поэтом, инженером-поэтом или даже хирургом-поэтом. Сделаю Маю операцию, после которой он сможет танцевать не хуже чем во сне. Наступит день, и они очень пожалеют обо всех этих прозвищах, насмешках, издевательствах: «Мацей Лазанек? Да что вы говорите! Подумать только — я ведь с ним в одном классе учился!..»

Мама пошла на кухню мыть посуду, а я подсел к отцу, но он не замечал меня, углубившись в книгу со множеством каких-то цифр и табличек. Мне пришлось подергать его за рукав, чтобы он оторвался от чтения.

— Тебе что-нибудь нужно, Мацек?

— Да, — сказал я. — У меня к тебе дело.

— Неприятности в школе?

— Нет, совсем не то. — Я не знал, с чего начать. — Правда, это связано со школой. А вернее, со зданием школы. Ты знаешь, что раньше там был монастырь?

— Знаю, — ответил отец, нетерпеливо поглядывая на книгу. — Ну и что?

— Под зданием расположены подземелья. И вот один старый немец, у которого был брат в монастыре, сказал нашему сторожу, что монахи упрятали в подземельях монастырскую казну…

Отец шутливо улыбнулся и потрепал меня по щеке.

— И тебе, конечно, не терпится отправиться на поиски этого сокровища, правда? Отыскать ящики с золотом, мешки с бриллиантами и жемчугами. В последнее время ты, случайно, не читал «Остров сокровищ»?

Я разозлился. Отец с явным пренебрежением отнесся к моему рассказу. Однако я решил не сдаваться.

— «Остров сокровищ» я читал, но не в этом дело. Человек, укравший ключ от этих подземелий, наверняка прочел кое-что более интересное.

— Погоди, я что-то не пойму. — Лицо отца стало серьезным. — Выражайся пояснее. Какой ключ? У кого и кто его украл?

— Ключ выкрали у сторожа из шкафчика. Очень старый ключ — еще семнадцатого века. Им запирают дверь, ведущую в подземелья. И кто-то, по-видимому, уже заглядывал туда, потому что смазал замок.

— И кто же, по-твоему?

— Вот этого мы и не знаем. Знаем только, что ключ исчез, а на замке мы обнаружили следы недавней смазки. Может быть, этот «кто-то» владеет планами подземелий, на которых помечено место укрытого клада…

Я видел, что отец задумался. А потом снова усмехнулся.

— Это значит лишь то, что у вас появились конкуренты. Приглядись повнимательнее к товарищам из соседних классов. Чует мое сердце, что ключ этот скрывается у одного из них на самом дне портфеля.

— Чутье иногда может подвести, — пробормотал я. — А мы рассчитывали на твою помощь.

— К сожалению, сейчас ничего не получится, Мацек. — Отец развел руками. — У меня много срочных и важных дел. А кладом мы займемся во время каникул, — пообещал он мне в утешение. — Успеется, не волнуйся. Клад наверняка старательно укрыт и спокойно дождется нас на своем месте. — И отец снова потянулся за книгой, давая понять, что разговор окончен. Ну что тут делать? А я так надеялся на его помощь. Злила меня и отцовская непоследовательность: вечно он жалуется на нехватку средств, а тут так легкомысленно пренебрег возможностью добыть их! Придется нам рассчитывать на собственные силы.

Я подсел к старому немецкому радиоприемнику и принялся раздраженно вертеть тумблеры. Писк, свист, невнятная речь… Отец поморщился. Я прекрасно понимал, что мешаю ему, но не унимался. Так ему и надо! Уж очень я был на него обижен.

— Не горюй, — внезапно сказал он, не отрываясь от книги. — Я попытаюсь заинтересовать вашим делом одного знакомого. Он большой спец по отысканию кладов.

— А кто это? — спросил я с некоторой надеждой.

— Узнаешь. Если дело стоит того, он обязательно поговорит с тобой. — Отец снова принялся что-то выписывать, дав мне знак рукой, что больше говорить не о чем.

Я выключил радио и пошел к себе. В комнате отца свет в ту ночь горел до утра.