Толстой

Здесь он решает сделать завещание и отказаться от литературной собственности на все, что он написал после 1881 года, хотя жена, Софья Андреевна, с ним категорически не согласна. Она хотела бы закрепить право на литературное наследие мужа за собой и семьей. Но оказалось, что написанное Львом Толстым завещание оформлено неверно и не имеет юридической силы – не указан наследник, который бы выполнил посмертную волю писателя. Чертков отказывается быть юридическим наследником, и Толстой определяет написать завещание на младшую дочь, Александру Львовну, но с прилагающейся к завещанию объяснительной запиской, что все его рукописи, написанные до 1881 года, но не напечатанные, как и все написанное после 1881 года, будут переданы Черткову.

В конце октября текст документа был оформлен при помощи юриста Н. К. Муравьева и отвезен в Ясную Поляну Ф. А. Страховым. Но Толстой, как предполагают некоторые исследователи, не без участия Черткова, хочет внести в завещание существенное изменение – передать все рукописи Александре Толстой, то есть Черткову для общего пользования. Подписано сие распоряжение 1 ноября 1909 года при свидетелях тайно, в лесу, чтобы не доводить его до сведения Софьи Андреевны и других членов семьи.

Последние дни жизни Льва Николаевича Чертков проведет вместе с ним, ухаживая за великим гением и записывая его последние слова.

Перейдем же ко мнениям о В. Г. Черткове его современников и людей, которые пристально изучали его отношения с Толстым. Общего взгляда, единой позиции среди них нет. Вы можете составить собственное мнение или, заинтересовавшись этой темой, углубиться в нее и поискать истину.

«Авторы и составители учебника “Журналистика русского зарубежья XIX–XX веков” убедительно показали, что фактически деятельность В. Г. Черткова в Англии привела к политизации публицистики Л. Н. Толстого: при постоянных напоминаниях о ненасилии, духовном совершенствовании, вообще при использовании христианской терминологии с демагогическим оттенком, эти публикации на деле способствовали реальному и неуклонному расшатыванию и без того уже сильно поврежденной государственной машины. Чего стоят, например, такие призывы идеологов издательства: “Пора бы социалистам, уже пустившим глубокие корни в рабочей среде, обратить серьезное внимание на эту ужасную организацию – войска. И приложить возможно больше энергии к распространению среди солдат литературы, могущей побороть этот гипноз дисциплины, во мрак которого погружено наше христианское воинство”[18]. Совершенно не случайно один из авторов писем в редакцию, по убеждениям социал-демократ, подчеркивал, что произведения Л. Н. Толстого, “грешащие даже против программы российской социал-демократии, несомненно, не менее полезны для пропаганды социализма, чем самые распространенные социалистические издания…”».

С одной стороны, Лев Николаевич хотел изменить государство, общественный порядок, и его книги, получается, способствовали распространению социалистических идей, которые впоследствии перевернут политический строй, с другой – он был против революции в том виде, в котором она произойдет, он жаждал революции в умах, сердцах и душах, без насилия и зла.

Идем дальше. В 1903 году в Ясной Поляне проходит сверка описи архива Л. Н. Толстого, хранящегося у Черткова, с рукописями, находящимися в имении. И в апреле того же года Чертков отправляет Толстому длинное письмо, где просит письменного заявления на право использования копий его писем, ссылаясь на необходимость «обобществления мыслей» писателя. В конце концов Толстой соглашается. Спустя время возникает отлаженная система тотального контроля за творчеством Льва Николаевича, да и за его жизнью тоже.

Случалось, что письма Толстого к кому-либо (например, французу П. Сабатье от 7 ноября 1906 года) печатались без ведома В. Черткова, что сильно возмущало последнего. Показательный случай описала Александра Львовна Толстая: один из поклонников Толстого, Буланже (кстати, он отзывался о Черткове положительно), предложил издавать журнал «Утро» и нашел для этого необходимую сумму. В связи с этим Лев Толстой получил от Черткова достаточно резкую отповедь, обвинения Толстого в измене, носящей характер «душевной проституции». Владимиру Григорьевичу не нужен опасный конкурент. Как рассказывает В. Ф. Булгаков (секретарь Л. Н. Толстого), конфликтов у Черткова с другими издателями было предостаточно, он обрушивался на них «всей тяжестью своего характера» и использовал не всегда порядочные методы. Как, например, в случае с Дж. Кенворти, которого Чертков представил перед Львом Николаевичем душевнобольным человеком. Джон Кенворти – публицист, издатель и переводчик сочинений Л. Н. Толстого. Дабы избежать «конкуренции», Чертков написал Толстому, что Кенворти нельзя принимать всерьез, потому что он сумасшедший, и лучше держаться от него подальше.