Толсты́е: безвестные и знаменитые

«Человек не может быть отделим от общества, его взгляды формирует не только его индивидуальная личность, но и общество. Если он ощущает себя адекватным в обществе и нужным, то он останется. Если он будет ненужным, то он уедет, иногда даже если он не хочет этого. Огромное количество людей эмигрировали и потом мучились на Западе, страшно умирая от ностальгии, но им пришлось уехать, потому что здесь было невозможно».

Татьяна Никитична не согласна:

«Они, по-моему, уехали не потому, что вы говорите, а потому, что им было наплевать на общество. Не общество делало их жизнь невозможной, а им было глубоко наплевать на общество. Они не хотели пошевелить пальцем вокруг себя, чтобы соседу по коммуналке было лучше. Они сочились ненавистью и уехали туда, где уже всё подготовили. Это такие как бы паразиты ментальные: там всё подготовлено, чисто, там всё будет хорошо, вот я туда и еду. Я летела с такими, между прочим, в Америку в своё время, году в 1992-1993, и они говорили, что у них была прекрасная работа творческая здесь при консерватории и так далее… Они ехали с этим, и так большинство, большинство».

Но возникает вопрос: почему сама Толстая на десять лет уехала в Америку – уехала туда, где всё было подготовлено? Неужели такая бездарь, что в России не могла найти работу? Тут важно отметить, что её отъезд совпал с тем временем, когда в СССР назревали перемены, когда интеллигенция жила надеждой на избавление от власти Политбюро ЦК КПСС и КГБ. Но вместе с тем, возникли трудности с продуктами – москвичи по два часа стояли в очереди даже за кефиром и за молоком. Так что же подтолкнуло Толстую к эмиграции и почему она не возвратилась назад во время августовского путча, когда москвичи вышли на митинги и готовы были умереть, защищая Белый дом? И почему вернулась именно тогда, когда всё более или менее стабилизировалось – и цены уже не взлетали до небес, и курс рубля к доллару установился, и с продуктами уже не было проблем?

Вот и Дмитрий Быков в статье для журнала «Консерватор» удивлялся:

«Нашей героине не впервой мазохистски мучиться: уж как ей, казалось бы, не нравилось в Америке! Какие там глупые студенты, пошлые домохозяйки, мерзкие писатели и скучные супермаркеты, какая это выродившаяся страна, задавленная политкорректностью! Всё так, но всё это не мешало Татьяне Толстой пять лет преподавать этим ненавидимым ею студентам и тем зарабатывать. Ну казалось бы, что ж так мучиться-то? Или, если уж мучаешься, откажись от этой вечной пытки деньгами! Нет, никак».

Так что вопрос остаётся без ответа – вместо него лишь одни предположения. Возможно, Толстая решила навсегда уехать из ненавистной ей страны, но в итоге там что-то не сложилось. На территории США живут более ста потомков этого рода, не считая нескольких тысяч тех, что получили от своих отцов новую фамилию, но, видимо, никто дальнюю родственницу не приветил – сказалась репутация деда, который так и остался для большинства из них конформистом и изменником. Не исключено также, что причиной отъезда стал продуктовый дефицит в Москве 1990 года. Но более вероятно, что Татьяна Никитична предчувствовала смутные времена в России и надеялась их где-то переждать.

Толстые-Милославские до Америки не добрались – остановились на Британских островах. Решение оказалось вполне разумным – в 1930 году английская геральдическая коллегия учла пожелания Павла Сергеевича Толстого-Милославского и утвердила присуждение графского титула бывшему камергеру императорского двора. Так появилась ещё одна титулованная ветвь Толстых, а после этого уезжать из Англии – чёрная неблагодарность! Хотя дворянские титулы ныне не в почёте, однако сочетание таких магических слов, как «граф» и «Толстой», да в нагрузку к этому ещё и «Милославский», может привлечь к себе какое-то внимание. Особенно это ценно для тех, кто пытается зарабатывать на хлеб литературным трудом – даже рекламы никакой не надо, поскольку фамилия и титул всё скажут за тебя.

Один из «британских графов» Толстых-Милославских весьма удачно использовал и титул, и двойную фамилию. Николай Дмитриевич занял пост канцлера некой Международной лиги монархистов, но ещё более преуспел в поисках своих корней – согласно его версии, Толстые ведут свой род не от кого-нибудь, а от графа Фландрского, который жил в VIII веке. Видимо, через несколько веков «фландр», исказившись до неузнаваемости, превратилось в «индр», что и позволило Толстому-Милославскому связать и Индроса, и Толстых с цивилизованной Западной Европой. А между тем, Милославские едва не подвели Толстых под монастырь – в 1682 году Пётр Андреевич Толстой мог лишиться головы, когда по наущению дяди, Ивана Милославского, поддержал стрелецкий бунт. Однако об этом казусе теперь стараются не вспоминать.