Том 11. Из Багдада в Стамбул. На Тихом океане: рассказы

Нужно было быть осторожным. Я незаметно подобрался к человеку сзади и взял его за шею. Он так испугался, что застыл как в ступоре, совершенно не сопротивляясь, когда я вел его к костру. Там я положил его лицом вниз и потянулся к кинжалу.

— Не двигайся, человек, иначе я тебя проткну! — пригрозил я.

Я не собирался приводить свою угрозу в действие, однако чужак воспринял ее всерьез и умоляюще сложил руки:

— Господин, пощади!

— Это зависит от тебя. Если солжешь мне, пеняй на себя. Кто ты?

— Я турок из племени беджат.

Турок? Здесь? Судя по его одежде, он сказал правду. Я знал, что раньше турки жили на пространствах между Тигром и персидской границей, и он вполне мог быть из племени беджат. Пустыня и горы Тапеспи были ареной их деяний. Но когда Надир-шах захватил Багдад, он перетащил беджат в Хорасан. Он назвал эту провинцию из-за ее положения и значения «Мечом Персии» и приложил все усилия, чтобы населить ее мужественными, воинственными жителями.

— Беджат? — спросил я. — Ты лжешь.

— Я говорю правду, господин.

— Беджат живут не здесь, а в далеком Хорасане.

— Ты прав, но после того как однажды они вынуждены были покинуть эту область, некоторые вернулись, а их потомки так расплодились, что насчитывают более тысячи воинов. У нас летняя стоянка в районе развалин КизельКараты и на берегах реки Куру-Чай.

Мне приходилось об этом слышать.

— А сейчас вы располагаетесь где-то поблизости?

— Да, господин.

— А сколько у вас палаток?

— У нас нет палаток.

И это мне было известно. Когда племя номадов оставляет лагерь, не забирая с собой палаток, это означает грядущий военный поход или грабительский набег.

Я задал еще вопросы:

— Сколько у вас мужчин на сегодня?

— Двести.

— А женщин?

— Среди нас их нет.

— Где ваш лагерь?

— Недалеко отсюда. Если обойти вон тот край леса, как раз придешь к нам.

— Вы заметили наш костер?

— Да, мы его увидели, и хан послал меня узнать, что за люди там.

— А куда вы направляетесь?

— На юг. Мы идем в область Зинна.

— Это же персидская территория!

— Да. У наших друзей там праздник, и мы приглашены.

Такая ситуация мне тоже уже встречалась. У этих беджат действительно резиденция на берегах Куру-Чая и у развалин Кизель-Караты, то есть вблизи Кифри; но этот город лежит далеко на юго-запад от нашего сегодняшнего лагеря, в то время как Зинна лежит в том же направлении, на треть этого расстояния ближе. Зачем беджат понадобилось делать такой крюк, а не идти прямо из Кифри в Зинну?

— Что вы здесь, на севере, делаете? — спросил я. — Зачем вдвое удлинили свой путь?

— Затем, чтобы не проходить по землям паши Сулеймании, он ведь наш враг.

— Но ведь и это его земля!

— Здесь он никогда не бывает. Он знает, что мы идем, и надеется обнаружить нас на юг от своей резиденции.

Это звучало вполне убедительно, хотя полного доверия к его словам я не испытывал. Я сказал себе, что встреча беджат нам на руку. Под их защитой мы можем добраться беспрепятственно до Зинны, а уж там нам нечего опасаться.

Турок прервал мои мысли вопросом:

— Господин, ты меня отпустишь? Я ведь вам ничего плохого не сделал!

— Ты делал лишь то, что тебе приказывали. Свободен. Он облегченно вздохнул.

— Благодарю тебя, господин. Куда направлены головы твоих лошадей?

— На юг.

— Вы идете с севера?

— Да, мы идем из земель курдов тиджари, бервари и халдани.

— Тогда вы мужественные люди. А к какому племени вы принадлежите?

— Этот мужчина и я — эмиры из Франкистана, а остальные — наши друзья.

— Из Франкистана! Господин, может, пойдем вместе?

— А твой хан подаст мне руку дружбы?

— Конечно. Мы знаем, что франки великие воины. Я могу пойти и известить его о вас?

— Иди и спроси у него, примет ли он нас.

Он поднялся и убежал. Мои спутники выразили свое согласие с моим решением, а особенно Мохаммед Эмин.

— Эфенди, — сказал он, — я много слышал о беджат. Они живут в постоянных стычках с джабурами, обейдами и бени-лам и потому могут быть нам полезными. И, тем не менее, нам лучше не говорить, что мы хаддедины, пусть они остаются в неведении.

— Во всяком случае, нужно сохранять осторожность, ибо мы еще не знаем намерения хана. Подведите коней поближе и приготовьте оружие, надо быть готовыми ко всему!

Беджат советовались очень долго, поскольку, покуда они дали хоть один знак о себе, наш ягненок полностью зажарился и был разрезан. Наконец мы услышали шаги. Уже знакомый нам турок привел с собой троих товарищей.

— Господин, — заявил он, — хан послал меня к тебе. Ты приглашен к нам. Добро пожаловать.

— Так веди нас!

Мы вскочили на лошадей и последовали за ними, держа ружья наизготовку. Проехав край леса, мы так и не заметили никакого лагеря, но вот позади густых зарослей показалась обнесенная изгородью площадка, посреди которой горел большой костер. Надо признать — место было выбрано с умом.

Огонь служил не для обогрева, а для приготовления пищи. Двести темных фигур лежали поодаль в траве, а в некотором отдалении от них сидел и сам хан, который при нашем приближении медленно поднялся. Мы подскакали прямо к нему, и я спрыгнул на землю.

— Мир тебе! — приветствовал я его.

— И я приветствую вас! — Он слегка поклонился нам.