Том 11 (XVI век, сочинения Ивана Грозного и Андрея Курбского)

До того же времени бывшу сему собаке, Алексею Адашову, вашему началнику, нашего царствия во дворе, и въ юности нашей, не вемъ, какимъ обычаемъ из батожниковъ водворившася,[119] намъ же такия измены от велможъ своихъ видевше, и тако взявъ сего от гноища и учинивъ с велможами, а чающе от него прямые службы. Какихъ же честей и богатствъ не исполнихъ его, и не токмо его, но и родъ его! Какова же служения праведна от него прияхъ, напреди возвестимъ. По семъ же совета ради духовнаго и спасения ради души своея, прияхъ попа Селивестра,[120] а чающе тоже, что онъ, предстояния ради у престола Владычня, побрежетъ своея души, а онъ, поправъ священныя обеты и херотонию, иже со аггелы у престола Владычня предстояния, идеже желаютъ аггелы приникнути, идеже повсегда агнецъ Божий жремый за мирское спасение и никогдаже пожренный, — еже онъ во плоти сый, серафимския службы своими руками сподобися, и сия убо вся поправъ лукавымъ обычаемъ, исперва убо яко благо нача, последуя Божественному Писанию. Мне же ведевшу в Божественномъ Писании, како подобаетъ наставникомъ благимъ покорятися без всякого разсуждения, и сему совета ради духовнаго повинухся волею, а не в неведение; онъ же восхитився властию, якоже Илия жрецъ,[121] нача совокуплятися подобно в дружбу мирскимъ. По томъ же собрахомъ вся архиепископы, и епископы, и весь освященный соборъ русския митрополии,[122] и еже убо въ юности нашей содеянная, на васъ, бояръ нашихъ, наши опалы, та же и от васъ, бояръ нашихъ, еже намъ сопротивное и проступки, сами убо пред отцемъ своимъ и богомолцемъ, перед Макариемъ, митрополитомъ всеа Русии, во всемъ в томъ соборне простихомся; васъ же, бояръ своихъ, и всехъ людей своихъ в проступкахъ пожаловали и впередъ того не воспоминати, и тако убо мы всехъ васъ яко благи начахомъ держати.

Вы же перваго своего лукаваго обычая не остависте, но паки на первая возвратистеся, и паки начасте лукавымъ советомъ служити намъ, а не истинною, и вся со умышлениемъ, а не простотою творити. Такоже попъ Селивестръ со Алексеемъ здружилися и начаша советовати отаи насъ, мневше насъ неразсудныхъ суще, и тако вместо духовныхъ мирская нача советовати, и тако помалу всехъ васъ бояръ в самоволство нача приводити, нашу же власть с васъ снимающе, и в супротивословие васъ приводяще, и честию васъ мало не с нами равняюще, молотчихъ же детей боярскихъ с вами честию уподобляюще. И тако помалу утвердися злоба сия, и васъ почали причитати к вотчинамъ и ко градомъ и к селомъ, еже деда нашего великого государя уложение, которые вотчины у васъ взимати и которымъ вотчинамъ еже несть потреба от насъ даятися, и те вотчины ветру подобно раздаяли неподобно,[123] и то деда нашего уложение разрушили, и темъ многихъ людей к себе примирили. И по томъ единомысленника своего, князя Дмитрея Курлятева,[124] к намъ в синклитъ припустили, насъ же подходя лукавымъ обычаемъ духовнаго ради совета, бутто души ради то творитъ, а не лукавствомъ; и тако с темъ своимъ единомысленникомъ начал злый свой советъ утвержати, и ни единыя власти оставиша, идеже своя угодники не поставиша, и тако во всемъ свое хотение улучиша. По семъ же с темъ своимъ единомысленникомъ от прародителей нашихъ данную намъ власть от насъ отъяша, еже вамъ, бояромъ нашимъ, по нашему жалованию честию и председаниемъ почтеннымъ быти,[125] сия убо вся во своей власти и вашей положиша, яко же вамъ годе, и яко же кто какъ восхощетъ; по томъ же утвердися дружбами, и всю власть во своей воли имый, ничтоже от насъ пытая, аки несть насъ, вся строения и утверждения по своей воле и своихъ советниковъ хотения творяще. Намъ же что аще и благо советующе, сия вся непотребна имъ учиняхуся, они же аще что непотребна учиняху, аще что строптиво и развращенно советоваху, но сия вся во благо творяху.

И тако убо ниже во внешнихъ, ниже во внутреннихъ, ниже в малейшихъ и худейшихъ, глаголю же до пища и до спания, вся не по своей воле бяху, но по ихъ хотению творяхуся; намъ же аки младенцемъ пребывающимъ.