Том 11 (XVI век, сочинения Ивана Грозного и Андрея Курбского)

Кто слышал, и кто виделъ от века, волка стража овцамъ поставляти, и ядовитаго аспида деткам опекуна[1185] творити? Воистинну сие не токмо предивнейше, но и тысящу крат горше: учеников Павла Самосацкого и Фотинуса, древних еретиков, давно уже проклятых и попраных от церкве Божии, во православных догматех сияюще, тако и такъ презлых — оборонительми и защитниками поставляти! То се убо, еретицы предреченные и нынешнии, ученицы ихъ, не токмо Сына Божия ото Отча существа отлучаютъ, яко Арий, но и преждевечное рождество его, от Отца прият, точию от Марии начало ему полагающе; а пророческим гласом о преждевечном рождестве его и апостольскимъ проповеданием не верят и смеются прескверно! А Сына Божия, его глаголют пред простейшими и глупыми нашими, аки бы то медом смертоносный яд помазующе и неправду злости своей тощею ихъ правдою покрывающе, яко на уде льщение рыбам рыбылов полагает. А такова Сына Божия разумеют, яко Аарона и Самуила, и протчих человеков, по существу тления рожденных.

О, государю мой превозлюбленный! Паки не усрамишися и не устыдишся Христа твоего, присносущного, совечного и равного Отцу, Сына Божия, умершаго за нас плотию, искупившаго тя мирочистительною кровию своею? С таковыми дружитися, и собщатися, и ихъ на помощь призывати — подобно не токмо уже преслушавши, и уже негли и возгнушившися пророков и апостолов, ибо пророкъ глаголющь: «Ненавидяших ли тя, Господи, возненавидехъ, и о вразехъ твоих изумехся? Совершенною ненавистию возненавидехъ ихъ, и неприятели быша мне»;[1186] апостол великий вопиет: «Блюдитеся псов, хранитеся злых делателей, расколовъ неверных»,[1187] «тлят бо, — рече, — обычаи добрыя беседы злые»;[1188] и инде: «Не вкуси, — рече, — не прикоснись, яже суть во истление».[1189] А любовникъ твой, Мотовило, не токмо во всей прескверной книзе своей фалшиве пророческие словеса выкладает, паче же прескверне и грубно, и в конклюзии[1190] тоето книги своей Христа проповедует паки преитти, и на тысящу летъ еще тленное житие уставити вернымъ своимъ, и ясти и питии, и под винницами[1191] наслаждатися. А сие, подобно, и малые детки ведают: где ядение и питие — тамо и истекание, сииречь в ободва прохода, а и где истекание — тамо и тление, а где тление — тамо и деторождение. Новый Магмете! И еще прегорший — в догматех своих скверныхъ о Христе, нежели Магмет, бо и Магмет во алкоране не таковых о Христе и о Рождшей его хуление не полагаетъ, но сполу неяка исповедует.[1192]

А моглъ бы ваша милость тую книгу, сваров и ядов смертоносных исполненную, дивно святому[1193] своему Алексею даровати, бо он умеетъ и тому искусен, яко за едовитые плюховыми[1194] словесы и нечистыми глаголы равные отдавати. А мне, слузе твоему верному и приятелю присяжному, на что сей былъ в доме гной — бо люди из дому гной возятъ? Паче же душевныя и неисцельная гагрина, а по-вашему то «канцер», заразливы и неисцельный, от негоже ужъ мало не вся Волынь заразилася и неисцелне болят, скверными догматы подущати? А писал бы от пророков и апостолов, вкратце беручи, на тые бретки того нового Фотинна; но праздно и туне, видело ми ся, премудрому Соломону глаголющему, иже не достоитъ безумным, паче вконецъ растленным, ответу;[1195] такъже и Павел к Тимофею: «По первомъ, — рече, — и второмъ наказания, всякого человека еритика отрицатися, ведый, яко таковый развратился до конца и согрешаетъ, самъ в себе осужденъ»[1196] — сииречь, поправши сумнение свое, или совесть безсрамне, и ни о комже радяща, всех святых премудрых учителей выше разумети мнящася, о ни толкования ихъ приемлюще, и не имеюще пред очима страха Божия, на ногою главою, сииречь безстыдне, толкует и выкладает, яко ему видится, яко и словеса его светчат,[1197] называюще римских епископов антихристовыхъ, что есть смеху и преудивлению достойно пред теми, яже умъ имеетъ.