Том 13. Письма, наброски и другие материалы

Только у нас! Женщина с бородой. Нами давно развенчана.
(Борода — Чернов. Брешко-Брешковская — женщина.)

Дальше милости просим:

№ 8

Успех обеспечен.
Та самая буржуазная печень,
в которой сидит советская власть.
Любуйтесь, граждане, всласть.

Дальше № 9

Деревянная лошадь,
на которой Кирилл собирается въехать на Красную площадь,

№ 10

Не напирайте пылко!
Единственная оставшаяся невыпитой бутылка
после царского ужина.
В подвалах Зимнего дворца обнаружена.

№ 11

Те самые два стула,
между которыми эмиграция свой зад уткнула.

№ 12

Просят особенно не смеяться.
Историческая щетка. Вроде венчика.
Сделана питерскими рабочими из усов Юденича.

№ 13

Экспонат простой.
Цигарка, от которой иногда бывает на заводе простой.

Дальше 14 №

Чучело буржуя, который в 17-м году помер.

№ 15

Отнеситесь благосклонно.
Редкая мумия последнего фараона[18].

№№№ 16, 18 и 19 — это

Александра Федоровича Керенского исторические предметы:
царская кроватка,
левая перчатка
и язык, который обвил, как змий, его
и довел немного подальше, чем до Киева.

А вот № 17^*

вселяет жалость:
все, что от женского ударного батальона осталось[19].

Дальше № 20

Капитализма останки.
Московский паук в банке[20].

Затем 21 №

Руками не трожь!
Герой 19 года — вошь!

№ 22

Нечего в памяти рыться.
И так ясно: мадам Кускова — эмигрантский рыцарь.
Стоит здесь недаром:
похожа на Жанну д’Арк,
а, между прочим, жандарм.

№ 23

Просят не подходить пугливых.
Господин Милюков в проливах^*[21].

№ 24

Старая мода.
Советский балык образца 18 года[22].

№ 25

Только для взрослых. Потому — неприлично.
Говорите тихо.
Дела церковные — разоблаченный Тихон.

№ 26

Для наглядного примера
политическое оружие эсера[23].

И, наконец, № 27

Старая игрушка —
образца 18 года теплушка.

Том 7

Америка *

Гавана

Америка началась Гаваной. Как только я вступил на землю, полил настоящий тропический дождь. У нас дождь представляет собой массу воздуха с редкими полосками воды; дождь гаванский — это сплошная вода и совершенно незначительные прослойки воздуха.

В Гаване очень трудно ориентироваться — по крайней мере, мне казалось, что все улицы там называются «трафико». Впоследствии, правда, выяснилось, что «трафико» — это просто «направление» по-испански, но как бы то нн было, я никогда не мог найти дороги.

Вера-Круц

Вера-Круц лежит за козерожьим тропиком. На пристани много индейцев, но на головах у них уже не перья птицы кетцаль, а сомбреро, а за спинами — увы! — не колчан со стрелами, а мои чемоданы с последними комплектами «Лефа».

Вера-Круц, пожалуй, самый интересный порт в стране. Первое, на что я обратил внимание, сойдя с парохода, был ярко-красный флаг с серпом и молотом. Оказалось, однако, что это не было отделение нашего полпредства, как я было подумал, а странная организация, известная по всей Мексике, — Проалевская организация неплательщиков за квартиру. Между прочим, я был осажден взволнованными репортерами, решившими, что я прислан Москвой в целях связи и содействия Проалю и его неплательщикам, так как Проаль (однофамилец!) встречал меня на пристани. В Вера-Круце путешественники уже начинают обычно покупать вещи для подарков. Таковыми являются здесь, главным образом, мешки для денег. Объясняется это тем, что мексиканцы не признают бумажных денег, а верят только честному золоту и серебру. Думаю, что поэтому в Мексике так сильно развит бандитизм. Уж очень велик соблазн даже у честных ограбить человека с большим мешком денег за спиной.

Мехико-сити