Том 14 (Конец XVI - начало XVII века, подступы к решительным переменам)

Был воспрошеный гетманъ лакедимонъский Клиоменес[1008] от одного человека: для чего лакедимони, воюя со аргивы и не одиножды побидителями будучи, до конца их не разорили. Отказал ему на то: «Не желаем того собе, чтобы от нас были аргиви разорены, но чтобы мы таких недругов имели, которые бы молодых наших ратных людей учили». Которым делом показал то, что юность празнованием портитца. На что смотря, Ликургус законодавца не токмо молодых людей мужского полу къ делом възбужалъ, но и девичье тела в различных делах научал, сииречь въ скаканью, въ стрелянию и в ыных просужствахъ. А коли одинъ человекъ спрашивал Ликургуса о томъ, для чего бы то делал, сказал ему: «Различные вины къ тому, а именно такую, чтобы девичее или женского полу люди лутчи и з большею крепостью и без страху могли болести износити и терпети во время рожения детей, а больши того, коли бы того надобет было, чтобы за дети свое и за себя и за отчину свою воевали». Агесилауш, царь лакедимонский, царем будучи и иным всемъ советуючи николи не празновал и труды великие приималъ. То же празнование и погибель принесло оному Сарданапалию, царю асирийскому, которого коли Арбацес, воевода его ближный, меж кучою женъщин безчесных увидел прядучи нити, видячи то, что не было пригоже дело, чтобы таков царь повелевал и владелъ множеством людей, который над женъщины худший был, зделал то над ним, что сам себе и богатство свое все на каменой столпи положив, спалилъ.[1009]

Хило философ[1010] называлъ того добрым царем быти, который печалуетца о том, чтобы подданые его не от боязни любили его, но от милосердия.

Агасиклес,[1011] царь лакидимонъски, былъ спрошенъ от одного человека, каковымъ бы деломъ мочно всякому государю без страху царьствовати, не имевъ около себя никаковаго береженья, таков ответъ на то сказал: «Коли бы такъ повеливал подданнымъ своим, какъ отецъ повелевает сыномъ своимъ», которая скаска его достойна есть разсуженья, потому что отецъ с прироженья своего отцовского болши печалуетца о детях своихъ, нежели самъ о собе. И для того дети любятъ отца. Таково же и государи о корысти и прибыли государства своего всего лутчи должни промышляти, нежели во свои прямые добрые имения и богатства, чтобы темъ любовь подъданых своих зделали и оборотили къ себе, которая есть крепким основаньем долгого ихъ государствания потому, коли добрый царь, любо начальникъ изо всехъ людей сщасливший бывает, таково же опять мучитель царь изо въсехъ несщасливший станетца того для, какъ тот царь, который добрым есть, безстрашное имеетъ свое житье, такъ опять злой царь страх и много изменниковъ на себя всегда безпрестанно имеетъ.

Агесилаушъ,[1012] царь лакедимонъский, былъ спрошан, которая бы добродетель честнейша была — мужество или правда, отказал на то: «Мужество не есть корыстное будет, при немъ правды не будет, потому что коли бы все люди праведными были, не надобеть бы уже мужество. Премудрость таково же без правды хитростью есть, смиренство опять без мужества ленивством есть, правда опять без смиренъства лютостью есть».

Желанье и хотенье царьствъ не от добродетели происходитъ, но от злобы, и то хотение человека до неправды и до злого конца приводитъ. Дал на то ответъ Диогенес[1013]философ Филипу, царю македонскому, коли Филипъ, войско свое великое собравъ, пришол до Хероние.[1014] И пришолъ таково же там в те поры Диогенес, которого поимано и перед царя приведено. Царь, увидевши Диогенеса, собе незнакомаго, рече къ нему наудачю: «Ты не лазучникъ ли?» Диогенес рече къ царю: «Подлинно яз лазучникъ есть, пришол язъ присмотритися бесноватому и глупому разумови твоему, который неполно имеешъ на царстве Македонском, но еще чюжихъ царствъ здобываешь и самъ себя в такой страх подаешь, чтобы и здоровья, и царство свое потеряеши напрасно».

Подобает за таковеми делами государемъ последовати, которые бы престолу ихъ разъмноженье и разширенье делали. А того беречися должни, чтобы не было достойнаго престолу их и чтобы каковую неславу престолу их чинило, и таковаго строенья въ государьстве не становити, которое бы было страшное всем, чтобы и болыпи страху, нежели покою, и болыпи ненавидства, нежели любви, не принесло.

Такоже и всякому начальнику подобает беречись от гневу, потому что гневъ затмевает чесные дела. Пишут мудрецы о Александру царю македонском, якоже много обрасцовъ показовал непобеженого сердца своего, но что он иногды скорый был до гневу и для ради того все свое дела чесные и великие затмевал: убилъ неповинного старого приятеля своего, Клитусем нареченного,[1015] а после, егда по оным гневу образумился, вынявши меч с тела его, самъ къ собе оборотилъ и хотелъ убити себя, толко бы его приближеные приятели не уняли.