Том 14. Звезда надзвездная

В ПП Ремизов подошел к осуществлению своей давней идеи: объединить разные фольклорные «голоса» в едином хоре. Истоки замысла уходят в 1910-е гг., когда писатель впервые обратился к фольклору народов Сибири, Кавказа и Тибета (подробнее см.: Докука и балагурье-РК II (разделы «Сибирский пряник», сборники «Ё. Тибетский сказ», «Лалазар. Кавказский сказ»), а также: Данилова И. Литературная сказка А. М. Ремизова (1900-1920-е годы). Helsinki, 2010. С. 152–172). Социо-культурной мотивировкой такого интереса могли послужить масштабные праздничные мероприятия, проводившиеся в связи с 300-летием Дома Романовых, особенно знаменитая этнографическая выставка, демонстрировавшая колоритное многообразие населяющих империю народов, в том числе «экзотических». Характерно, что эстетическим ориентиром Ремизов избирается «примитив» – доперспективное средневековое искусство русской церковной росписи. Суть своего замысла писатель изложил в одной из автобиографических статей: «Мне пришло на мысль выразить русским голосом – самым в мире свободным и громким по мечте своей – голос народов всего мира,

народов отверженных, „диких“, затесненных, обиженных, погибающих и погибших.

Пусть прозвучит по-русски их заветное на всеобщем суде!

Это вроде как на старинных фресках, сохранившихся в старых русских соборах, <…> в „Страшном суде“, когда олицетворенные выходят целые страны и народы – „литва“, „русь“, „арапы“ – и говорят о себе – из уст ленточка и надпись на ней:

свое последнее слово.

Мне удалось положить лишь маленькие камушки – сказ сибирский, сказ кавказский, сказ тибетский; Чакчыгыстаасу, Лалазар, Ё» (русский Берлин. С. 184).

В 1922 г. в Берлине один за другим выходят ремизовские «сказы» отдельными изданиями, а по существу – переизданиями, так как каждый цикл уже публиковался ранее в России. На протяжении всего десятилетия на страницах периодики русского зарубежья публикуются ремизовские сказки, вдохновленные фольклором и других ареалов: арабские, негритянские, подкарпатские, кабильские. Следующим значительным этапом в кристаллизации замысла стало объединение по принципу монтажа всех «нерусских сказок» под одной обложкой в виде макета книги. В фонде Ремизова в ИРЛИ (Ф. 256. Оп. 1. Ед. хр. 9) сохранились две тетради со вклеенными печатными текстами сказок, в ряде случаев сопровожденными авторской правкой. Содержание тетрадей следующее. В тетрадь «I. Сказки нерусские» входят две арабские сказки, две негритянские черные, семь басаркуньих подкарпатских, кабильские (десять «шакальих» и одна вне цикла), тибетские заяшные (пять); в тетрадь II – девять сибирских, сюда же вклеена книга «Лалазар. Кавказский сказ» (Берлин, 1922), однако графическая обложка, представленная во всех предыдущих случаях, отсутствует.

«Нерусские сказки» Ремизова не были изданы отдельным сборником, однако свое странствие «по словесной дороге» писатель неустанно продолжал, открывая и осваивая новые географические и исторические пространства, а в аспекте литературной стратегии – «наращивая» новые тексты по кумулятивному принципу. В середине 1940-х гг. он работает над монгольскими сказками, в 1947 г. знакомится с санскритским памятником IV в. «Панчатантра» и его арабской версией «Калила и Димна», с новеллистическим сборником XVII в. «История семи мудрецов», в 1949 г. «напал на притчу» XVII в. «Из татарских бытей». Из этого материала и зазвучали «на русские лады» «девять сказок и татарская», которые Ремизов думал издать отдельной книгой под загл. «Павлинье перо». Намерение автора не осуществилось, и по обстоятельствам внешнего характера цикл был опубликован в раздробленном виде: в берлинских «Гранях» (1954. № 22) и в двух номерах парижского ж. «Возрождение» (1955. № 37, 43). И только в МПП-1 цикл восстановлен в последовательности составляющих его произведений и является первой частью сборника.