Том 14. Звезда надзвездная

– Государь-царь, вольный человек, пощади Алнаша, не вели казнить. Мой брат тебе не солгал, а только не умел выразиться. А было так: подъехал он к оленю, а олень, стоючи на болоте, отбивает левою ногою от левого уха мухи. Алнаш стрельнул в правое ухо, а пуля левым ухом и копытом вон.

– Станется так, – сказал царь, – речистый ты человек, вижу, не сумел Алнаш сказывать, а мне то стало за кручину.

И царь Алнаша пощадил, не велел казнить.

И в орде на базарах говорили, похваляя Алтана:

– Разумный человек не одну свою душу спасет, а людские многие.

* * *

Случилось Исламгирею ехать на охоту, а с ним князья и уланы и старый Узун и его сыновья: богатырь Алнаш – телепень и золото Алтан. И приезжает царь к их татарскому кладбищу, а стоит там мизгить (масджит), по-русски церковь (мечеть). И видит царь, у стены человек прячется. И велел его взять и привести к себе.

Привели мужика.

– Что ты за человек, – спрашивает царь, – чего для тут пришел?

– Человек я гулящий. А как увидел вас, хотел спрятаться.

– Нет, ты крадешь, ты вор!

У них в татарском обычае – мертвых погребают с большим сокровищем.

– Государь-царь, вольный человек! никакого за мной воровства нет, а человек я надобный. Будет меня пожалуешь, и я тебе скажу.

– Скажи, и я тебя пощажу.

– Умею я, государь, птичьему языку и звериному: что говорит птица с птицей и зверь со зверем.

И царь на то прельстился, хотячи чтобы то самому знать.

– Мне такие люди в государстве годны.

И кликнул Алтана и велит ему гулящего птичника взять.

– Научися тому языку, я тебя пожалую, и я у тебя научусь.

Да гулявши, царь поехал опять к себе.

* * *

Привел Алтан того мужика и спрашивает:

– Сказывал ты царю за собой ремесло и царь мне велел тому учиться, и ты мне скажи.

И тот ему сказал:

– Я теперь человек бедный, голодный и мне то на ум нейдет. Дай мне поотдохнуть, у меня и речи будут.

Алтан дал ему срок поразмяться и опомниться. И спустя спрашивает опять о птичьем языке.

– Дивлюсь твоему разуму, Алтан, – отвечает птичник, – и у всех ты в чести. Я человек простой. Кому Бог то дал знать, кроме себя. А мне бы то знать!

– Чего для ты царю солгал, что тому горазд? Царь велит казнить.

– А тогда я царю того для солгал: было мне от царя быть вскоре казнену.

– Да ведь тебя и теперь царь велит казнить.

– То ведает Бог да царь. А я не чаю от царя казни.

Алтан мужика отпустил – хоть и глуп, да с головой! И царю про него не сказал. А царь пропамятовал.

Задумался Алтан, хотя царя привести от немилости в милость и от сердца в кротость.

* * *

И случилось Исламгирею опять ехать тою же дорогой мимо той же мизгити (мечети). И сидят на той мизгити две совы дружка к дружке носами, и как бы что говорят. И царь, на них глядя, вспамятовал: «Кто, бишь, у меня языку птичью горазд?» И вспоминает: мужика тут намедни видел и отдал его Алтану, велел тому языку научиться. И кликнул Алтана.

– Учился ты у того мужика языку птичью?

– Научился, – говорит Алтан, – только тебе не явил, не к слову было сказать.

– Поезжай да послушай, чего те две совы меж собой говорят.

Алтан к мизгити, повертелся, послушал, и назад к царю.

– Великое дело, государь, говорят, да не смею тебе сказать.

Да приник к царю на ухо:

– Государь-царь, вольный человек! слышал я, что они говорят, да не смею тебе сказать: блюдуся от тебя опалы.

– Скажи, не бойся: за чужие речи тебя про что казнить?

– Говорят, государь, они, сидячи, о сватании. А женит сова у совы сына, дает сова сове в приданое триста селищ пустых, а та у ней просит тысячу селищ пустых, а трехсот не возьмет. Им то и кормление, что ищут себе, по пустым селищам, мышат. И она говорит той сове: «Будет не возмешь трех селищ, а больше трехсот дать нельзя, потому-будет царь наш еще побудет на государстве, повыпустошат и больше того, и я тебе дам две тысячи, а будет государство переменится и того Бог скротит и станет льготу давать и дани поубавит, и государство опять полно наполнится, селища опять жилы будут, и мне тебе больше четырехсот дать нельзя».

– Все? – спросил царь.

– Да чего еще больше!

И Алтан отошел посмотреть сов.

Царь и раздумался:

– Гораздо я немилостив, что про меня птицы рассуждают, увидев мое немилосердие ко всей земле моей.

И с той поры стал царь Исламгирей милостив и льготу стал давать и дани поубавил. И опять стало в орде все жило.

7. Царь зайцев *

Была такая страна, никаких зверей, только жили слоны. И случилась в той слоновой стране засуха.

Без воды, что без сна, – те же сапоги без подметок. От жажды слоны высоко взвивали хобот к небу, но из непроницаемой пламенеющей сини за все лето не капнуло и дождинки, не стреконуло градиной. И они пожаловались своему царю-слону.

«Очень нам пить хочется!»

И послал царь-слон ходоков во все стороны.

«Ищите воду».

Одни ходоки не вернулись – зарыло песками, а другие принесли весть: нашли, отсюда рукой подать, лунный источник:

«Воды – обопьешься!»

Живо собрались слоны, подклыкали свои блестящие бивни, и с царем на водопой.

А была та земля зайцев. И по пути к лунному источнику потоптали слоны всех придорожных зайцев: не по песку шли Слоны, а по ковровым заячьим ушам.