Том 14. Звезда надзвездная

С удивлением он смотрит вокруг: кто б это был, крепче горы. Да солнце застит глаза, и ветер глушит.

Сквозь ветер едва различает, – говорит гора:

– Царь крыс строит себе дом, подкопает меня под самое сердце, и по камешкам раскачусь я далеко по полю, и ты меня не узнаешь.

Человек спустился с горы, подстерег крысу.

– Царь, – обратился он к крысе, – ты роешь гору, ты всех сильнее, не возьмешь ли себе в жены мою дочь?

А крысиный царь отвечает:

– Взять-то я взял бы с охотой, да вот с норой беда, одному не повернуться.

И человек подумал: и зачем это он тогда пожелал, жалея мышонка, и желанием превратил мышонка в человека. И только он это подумал, как его любимая мышка снова обернулась в мышь и, без прощайте, влетела в тесную крысиную нору.

А человек пошел к себе в дом.

Бедная любовь! Обглоданная мечта. Любовь украсит в любые наряды, но душу не переделать: волк смотрит в лес, мышь – в нору.

10. Журавлиная мудрость *

Наше болото тихое, берега отинены, остров незабудок. Житье журавлю: без рыбы спать не ложился.

А хорошо, когда глаз зорок и нос чует. Да под молотом годов и сама ящурова крепь трушится. Состарился журавль, куда уж там рыбу ловить. Оголодал. Падает перо, и на ноги не боек.

Бросил журавль болото и пошел к горе: авось, посчастливится! И как будет подыматься в гору, еж ему на дороге.

– Чего нос повесил? – говорит еж.

– Да не до песен, – журавль бессильно пожевал клювом, – питался я рыбой вдоволь: и поужинаю, и на обед. Без рыбы мне, что тебе без хлеба. И жить бы так, варланиться, а пришли на болото два рыбака, шушукались: «выловим – говорят – всю рыбу».

Еж вдруг взыглился, что по-ежиному «готов», и клубком покатился с горы на болото. И прямо к рыбам. И рыбам все рассказал, что слышал от журавля о рыбаках.

А журавль не дурак, смекнул и за ежом на болото. Подтянулся, ходит по берегу, прохлаждается.

Рыбы говорят ежу:

– Надоумь.

– Чего там рассуждать, – говорит еж, – а вы посоветуйтесь с журавлем.

Задыхаясь от страха, рыбы к журавлю:

– Которые рыбаки приходили, хотят нас всех поймать, а мы не хотим.

– Одно вам скажу, – подумав, сказал журавль, – переходите на другое место. Тут недалеко, знаю, есть болото: воды больше и тростник гуще. Корм вы найдете.

– А ты нас перенеси.

– Боюсь, – сказал журавль, сам уж все наперед рассчитав, – кабы рыбаки не нагрянули. Сразу всех никак не успеть. Разве понемногу.

Рыбы на все согласны: готовы и на «понемногу», только б рыбакам в ведро не попасться.

– Мы тебя поблагодарим.

– Не за что.

И без разговоров принялся журавль за рыб.

А и правда, вот и не ждешь, откуда помощь приходит.

Всякий день на обед и в ужин приносил рыб на гору: перенесет и съест.

А рыбам и невдомек: рыбы только и ждут – каждая своей счастливой очереди – попасть в надежное место, где и воды больше, и корм, а главное, безопасно.

* * *

Не по злой недоле сытый, вышел журавль со своего болота на гору поразмяться. И как будет у ежиной норы, еж ему навстречу.

– Охота мне взглянуть, – говорит еж, – куда это ты рыб пристроил?

– А садись на меня. Я тебя живой рукой доставлю. Места привольные! – Журавль от удовольствия мягко поплавал над ежом крыльями, а сам думает: «съем я и тебя, дружок, заодно».

Еж передними лапами уцепился журавлю за шею. Журавль встряхнулся. И понес дружка в привольные места – кладбище глупых рыб.

И еж, как увидел: ни вода, ни тростник, а брошены лежат рыбьи кости, вчуял всем сердцем свою неизбывную гибель. И крепко обвился лапами вокруг шеи друга, ища себе спасения.

И задушил журавля.

11. Пификово сердце *

Прогнали пифики своего царя Асыку. Не за то прогнали, что состарился – стариков гнать в обычае, – а уж очень с Асыкой беспокойно.

«Мы, пифики, народ простецкий, любим, чтобы все было легко и весело, без никаких загогулин».

И у пификов появился новый Асыка – дурак из дураков. Да с таким ладно: не жмет, не стесняет – пифики больше всего любят свободу. А старый Асыка, царственный обезьян, простым пификом покинул обезьянье царство.

* * *

Смутно было на душе. Негодование клокотало из всех его чувств. Он хотел бы этими руками перерыть всю землю, он перегрызет под корень лес и выколет себе глаза.

«Я любил моих пификов, я хотел поднять их природу – наше обезьянье очеловечить. И за любовь, значит, как и за злобу и равнодушие, одна дверь: вон!»

Так пустынной дорогой шел Пифик, и жарко и горько раздумывал. Было б сжаться ему, как этот спаленный солнцем тростник, и нестись пылью. Бесцельный путь.

Незаметно проникла в его мысли спасительная мысль: «смирись и отваливай!» Эта мысль и выручила его из злого отчаяния.

Пифик дошел до берега моря, дальше некуда. В глаза ему смоковница: под смоковницей и будет дом.

* * *

Как-то на обед взял Пифик себе в лапы две винные ягоды, но до рта не донес, одну выронил. Нагнулся поднять и видит: ухватила ягоду черепаха и за обе скулы уписывает: знать по вкусу. Смешно Пифику – заглядевшись, в первый раз он улыбнулся: так близко, на его глазах живое существо сияло счастьем!