Том 15. Статьи о литературе и искусстве

Так думают и действуют поэты и всех других национальностей: и немцы, и скандинавы, и итальянцы, и русские, и англичане; так думают все художники нового времени во всех родах искусства: и в живописи, и в скульптуре, и в музыке. Опираясь на Ницше и Вагнера, художники нового времени полагают, что им не нужно быть понятыми грубыми массами, им достаточно вызвать поэтические состояния наилучше воспитанных людей: «best nurtured men», как говорит английский эстетик.

Для того чтобы то, что я говорю, не представилось голословным, приведу здесь хоть некоторые образцы французских, шедших впереди этого движения, поэтов. Поэтам этим имя легион.

Я выбрал французских новых писателей потому, что они ярче других выражают новое направление искусства и большинство европейцев подражают им.

Кроме тех, которых имена считаются уже знаменитыми, как-то: Бодлер, Верлен, некоторые имена этих поэтов следующие: Jean Mor'eas, Charles Maurice, Henri de R'egnier, Charles Vignier, Adrien Romaille, Ren'e Ghil, Maurice Maeterlinck, С. Albert Aurier, Ren'e de Gourmont, St. Pol Roux le Magnifique, Georges Rodenbach, le comte Robert de Montesquiou F'ezansac. Это символисты и декаденты. Потом идут маги: Jos'ephin Peladan, Paul Adam, Jules Bois, M. Papus и др.

Кроме этих, есть еще 141 писатель, которых перечисляет Думик в своей книге.

Вот образцы тех из этих поэтов, которые считаются лучшими. Начинаю с самого знаменитого, признанного великим человеком, достойным памятника, — Бодлера. Вот, например, его стихотворение из его знаменитых «Fleurs du mal».

Je t’adore `a l’'egal de la vo^ute nocturne
О vase de tristesse ^o grande taciturne,
Et t’aime d’autant plus, belle, que tu me fuis,
Et que tu me parais, ornement de mes nuits,

Plus ironiquement accumuler les lieues,
Qui s'eparent mes bras des immensit'es bleues.
Je m’avance `a l’attaque, et je grimpe aux assauts,
Comme apr`es un cadavre un choeur de vermisseaux.
Et je ch'eris, ^o b^ete implacable et cruelle!
Jusqu’`a cette froideur par ou tu m’es plus belle!

<Я тебя обожаю равно под покровом ночной темноты,
О сосуд моей скорби-тоски, о безмолвье великое. Ты
Мне милей и прекрасней все боле, чем мчишься скорей
От меня и меня избегаешь, краса моих грустных ночей…

Из моих ускользает объятий последняя синяя даль, —
Это ты иронично ее отодвигаешь все глубже, все вдаль…
Но иду я в атаку и лезу на штурм все смелей и смелей,
Словно к трупу гнилому громадная масса кишащих червей.
И я страстно люблю, и мороз проникает до мозга костей…
Ты среди ласк этих, тварь беспощадная, злая, прекрасней, милей!

(Шарль-Поль Бодлер, «Цветы зла», т. I, СПб., 1907, перев. Эллиса)>

Вот другое того же Бодлера:

Duellum

Deux guerriers ont couru l’un sur l’autre; leurs armes
Ont 'eclabouss'e l’air de lueurs et de sang.
— Ces jeux, ces cliquetis du fer sont les vacarmes
D’une jeunesse en proie `a l’amour vagissant.

Les glaives sont bris'es! comme notre jeunesse,
Ma ch`ere! Mais les dents, les ongles ac'er'es,
Vengent bient^ot l’'ep'ee et la dague tra^itresse.
— О fureur des coeurs m^urs par l’amour ulc'er'es!

Dans le ravin hant'e des chats-pards et des onces
Nos h'eros, s’'etreignant m'echamment, ont roul'e,
Et leur peau fleurira l’aridit'e de ronces.

— Ce gouffre, c’est l’enfer, de nos amis peupl'e!
Roulons y sans remords, amazone inhumaine,
Afin d’'eterniser l’ardeur de notre haine!

<Дуэль