Том 15. Статьи о литературе и искусстве

(Шарль-Поль Бодлер, «Стихотворения в прозе». Под ред. Л. Гуревич и С. Парнок, изд. «Посев», СПб., 1909)>

Как ни искусственно это произведение, с некоторым усилием можно догадаться, что хотел сказать им автор, но есть пьесы совершенно непонятные, для меня по крайней мере.

Вот, например, «Le Galant tireur», смысла которой я не мог понять совершенно.

Le galant tireur

Comme la voiture traversait le bois, il la fit arr^eter dans le voisinage d’un tir, disant qui’il lui serait agr'eable de tirer quelques balles pour tuer le Temps.

Tuer ce monstre-l`a, n’est-ce pas l’occupation la plus ordinaire et la plus l'egitime de chacun? — Et il offrit galamment la main `a sa ch`ere, d'elicieuse et ex'ecrable femme, `a cette myst'erieuse femme, `a laquelle il doit tant de plaisirs, tant de douleurs, et peut-^etre aussi une grande partie de son g'enie.

Plusieurs balles frapp`erent loin du but propos'e: l’une d’elle s’enfonca m^eme dans le plafond, et comme la charmante cr'eature riait follement, se moquant de la maladresse de son 'epoux, celui-ci se tourna brusquement vers elle, et lui dit: «Observez cette poup'ee, l`a-bas, `a droite, qui porte le nez en l’air et qui a la mine si hautaine. Eh bien! cher ange, je me figure que c’est vous». Et il ferma les yeux et il l^acha la d'etente. La poup'ee fut nettement d'ecapit'ee.

Alors s’inclinant vers sa ch`ere, sa d'elicieuse, son ex'ecrable femme, son in'evitable et impitoyable Muse, et lui baisant respectueusement la main, il ajouta:

«Ah, mon cher ange, combien je vous remercie de mon adresse!»

<Галантный стрелок

Проезжая в коляске по лесу, он велел остановиться подле тира, говоря, что ему хотелось бы сделать несколько выстрелов, чтобы убить Время. Убивать это чудовище — не есть ли это самое обычное и самое законное занятие для каждого из нас? И он галантно предложил руку своей дорогой, обворожительной и невыносимой жене, этой загадочной женщине, которой он был обязан столькими наслаждениями, столькими страданиями, а быть может также, и значительной долей своего вдохновения.

Несколько пуль ударилось далеко от намеченной цели; одна из них даже засела в потолке; и так как очаровательное создание безумно хохотало, насмехаясь над неловкостью своего супруга, — он вдруг круто повернулся к ней и сказал: «Посмотрите на эту куклу, вон там, направо, со вздернутым носиком и столь надменным видом. Так вот мой ангел, я представляю себе, что это вы». И, зажмурив глаза, он спустил курок. Кукла была обезглавлена. Тогда, наклонившись к дорогой, обворожительной и невыносимой жене своей, к неизбежной и безжалостной своей Музе, и почтительно целуя ее руку, он промолвил: «Ах, мой ангел! Как я вам благодарен за эту ловкость!»

(Шарль-Поль Бодлер, «Стихотворения в прозе». Под ред. Л. Гуревич и С. Парнок, изд. «Посев», СПб., 1909)>

Произведения другой знаменитости, Верлена, не менее вычурны и не менее непонятны. Вот, например, 1-я из отдела «Ariettes oubli'ees»[99].

Вот эта первая ariette[100].

Le vent dans la plaine

Suspend son haleine.

(Favart)

C’est l’extase langoureuse.
C’est la fatigue amoureuse,
C’est tous les frissons des bois
Parmi l’'etreinte des brises,
C’est vers les ramures grises,
Le choeur ries petites voix.
О le fr^ele et frais murmure!
Cela gazouille et susure,
Cela ressemble au cri doux
Que l’herbe agit'ee expire…
Tu dirais, sous l’eau qui vire,
Le roulis sourd des cailloux
Cette ^ame qui ce lamente
En cette plainte dormante,
C’est la n^otre, n’est-ce pas?
La mienne, dis, et la tienne,
Dont s’exhale l’humble antienne
Par ce ti`ede soir, tout bas.

<Ветер в долине прекращает свое дыхание.

(Фавар)