Том 15 (XVII век)

Рече отецъ сыну своему: «Сыне, аще бы не благоволил Богъ от жены родитися и водою креститися и на кресте распятися, то уже приближися весь род ко вратом адовым. О сем, сыне, известно буди тебе: в нынешних летех едина жена от тысящи такова, якоже ты глаголеши, обрящется. А сия в Бытии глаголется: „Позна Адам жену свою и роди от нея сына". Не Евва роди, но Адам роди. И во Евангелии глаголет: „Авраам роди Исаака". Слыши, сыне, не Сарра роди, но Авраам. Но аще и сосцами питаемся, но множицею от них кровию венчаемся; от жен бо многи крови пролияшася, и царства разоришася, и царие от живота гонзнули[1730], села и домы раскопаша[1731].

Горе граду тому, в немже властелинствует жена! Горе, горе дому тому, имже владеет жена! Зло и мужу тому, иже слушает жены! В нынешних вецех мнози человецы грады многими владеют, а женам своим работают. Извыкли бо жены ихъ в зерцало призирати и вапами[1732] лица помазовати, и вежда свои возвышати, и черновидно лица воображати, и многимъ себе уряжением украшати; и многих очеса на видение красоты своея превращати: украшают бо телеса своя, а не душу. Уды своя связали шелком, лбы своя подтягнули жемчюгом, ушеса своя позавесили драгими серезами[1733], да не слышат гласа Божия, ни святых книгъ писания, ни отецъ своих духовных учения. Жены бо познали путь заблуждения, мужие же возлюбили на женах своих многая украшения, а сами восприяли убогое одеяние на себе носити, все для жен своих украшения. О мужие! От кого есть прияли сия обычаи, иже многая полагают на женах своих украшения? От сего вам несть ползы, толко лише вам злое погубление, ибо женское украшение — всегдашняя мужу сухота и приводит его до остраго меча. Много бо сего бываетъ, еже в великия долги себе влагают и от того вечно погибаютъ, понеже своего не имут, а жен украшают.

Аще же кто хотения ея не исполнит, тогда она зелне воздыхает, слезит и шепчет, ни худа, ни добра не глаголет, очи свои изменяет, нос потупит и зубы своими скрегчет, и что речет муж ея, и она, что меденица[1734] пыхнет и пред ним плачет день и нощь и мужу своему покоя не даетъ, гнев имеет, и муж ея от нея покоя не имат. И она глаголет: „Оных мужей жены ходят красно, и вси их чтут, аз же бедная, в женах возненавиденая, и всеми незнаема и от всех укоряема. Почто ты мне ныне муж? Дабы аз тебе не знала! Аз была дочь богатого отца и матери добрыя и племяни славнаго и таковых бы родителей дщерь, а толко б аз была девицею, был бы мне муж отца богатого и была бы есмь госпожа добру многу, и везде бы чесна, и хвална, и почитаема от всех людей!"

Хочет убо жена, дабы ея вси хвалили и любили и почитали, аще ли иную похвалят, то она возненавидит и вменяет не в дружбу, и чужую похвалу в студ влагает. Аще ли муж ея угодити восхощет, то всех ему любити, ихже она любит, тако и всех сих в ненависти имети, ихже она возненавидит. И всегда хощет болшину имети и никому не хощет покоритися, ни послушати. Всегда хощет повелевати и всего хощет ведати, и поучати, и умети, аще и не умеет и не знает, а глаголет: „Умею и знаю". Аще будет прекрасна и лепа, многи очи имут на ню зрети. Якоже бо в луже вода семо и овамо преходя погибает, такоже и женский разум, яко храмина непокровенна[1735] и яко ветрило на верхъ горъ скорообразно вертящеся. К таковым женам мнози человецы прелщаются: ов добролепием жен, ов разумом, а ин смехотворными утехами, инъ краснословием и дарованием и протчими лестьми прелщаются. Яко речено есть: „Лутчи купите коня или вола, или ризу, нежели злую жену поняти", понеже не мощно познати, какова обычаем: аще и недобролепна или буя, или болна, или блядлива, или горда, или гневлива или иным пороком повреждена и к тому невозможно иныя за себя поняти, доколе она жива. Аще хощеши, сыне мой, без печали жити, то лутче не женитися и опосле не тужити».

Рече сынъ ко отцу своему: «Отче, во Евангелии речено: „Сего ради оставит человек отца своего и матерь и прилепится жене своей и будета оба в плоть едину"[1736]. Богъ же ми дастъ жену добронравну, всякими добродетелми украшенну: смирением, молчанием, послушанием, доброумием, пощением и нищелюбием, рукоделием, нескверноложием. Таковыя жены у Бога милости просят о мужех своих, и когда в дому будут и доброй жене возрадуются и о делех ее, чюжей же радости не зазрю, но всегда радость в дому моем будет».

Рече отецъ к сыну своему: «Сыне, аще будет тебе тако, якоже реклъ еси, блажен еси и добро тебе будет, жена твоя, яко лоза плодовита, аще же грех ради житие зле проводиши и такову жену не обрящеши, якоже хощеши, всегда о ней сердцем скорбиши и в горести сердца речешь: „Блажен той, иже девством живет, да сицевыя жены не обрящет". И ты, сыне, последи злонравную жену не возлюбишь, и в раскаяние придешь, и ничто тебе успеет[1737]. Аще ли сицевую обрящеши: пронырливу, лстиву, лукаву, крадливу, блядливу, злоязычну, обавницу[1738], еретицу, медведицу, лвицу, змию, скорпию, василиску аспидну».

Рече сынъ ко отцу своему: «Отче, не могу разумети словес твоих, скажи ми известно».