Том 2

Леди Маркби. Всегда так досадно, когда что-нибудь теряешь. Помню, раз в Бате[67], много лет назад, я потеряла в курзале очень красивый браслет с камеей, который мне подарил сэр Джон. После этого он, кажется, ничего мне не дарил больше. За последнее время он очень изменился к худшему. Эта ужасная палата общин невероятно портит наших мужей. Нет ничего губительнее для семейного счастья, чем парламентская деятельность, если, разумеется, не считать еще худшего кошмара, называемого «высшим образованием для женщин».

Леди Чилтерн(улыбается). В нашем доме это звучит как ересь, леди Маркби. Роберт — горячий сторонник высшего образования для женщин. И я тоже.

Миссис Чивли. Если не высшее, то хотя бы более высокое образование для мужчин — вот что хотелось бы видеть. Им его так недостает.

Леди Маркби. Вы совершенно правы, милочка. Но боюсь, что это безнадежно. По-моему, мужчина не способен к развитию. Он уже достиг высшей точки — и это не Бог знает как высоко, не правда ли? А что касается женщин — ну, вы, Гертруда, принадлежите к молодому поколению, и, наверно, все это правильно, раз вы это одобряете. В мое время было иначе. Нас учили ничего не понимать. В этом и заключалась прежняя система образования. И это было очень занятно. Мы с сестрой столько должны были не понимать — даже перечислить невозможно. Я всегда сбивалась со счета. А современные женщины, говорят, все понимают.

Миссис Чивли. Кроме своих мужей. Это единственное, чего не понимают современные женщины.

Леди Маркби. И очень хорошо, что не понимают. Иначе вряд ли уцелел бы хоть один счастливый брак. К вам, Гертруда, это, разумеется, не относится. У вас примерный супруг. Хотела бы я и о своем муже сказать то же самое! Но с тех пор как сэр Джон стал регулярно посещать все парламентские заседания, чего в доброе старое время он никогда не делал, он стал говорить на совершенно невозможном языке. Ему все кажется, что он в парламенте, и поэтому, когда он начинает рассуждать о положении сельскохозяйственных рабочих, или о методистской церкви, или еще о чем-нибудь, столь же непристойном, мне приходится высылать слуг из комнаты. Право, неприятно видеть, как твой собственный дворецкий, прослуживший у тебя двадцать три года, краснеет, стоя возле буфета, а лакеи корчатся по углам, словно акробаты в цирке. И я не знаю, чем все это кончится, если только сэра Джона немедленно не введут в палату лордов. Тогда только он перестанет интересоваться политикой. Палата лордов — такое здравомыслящее учреждение. Там настоящие джентльмены. Но пока что сэр Джон — это тяжкое испытание. Не далее как сегодня за завтраком он вдруг стал в позу перед камином, сунул руки в карманы и принялся во весь голос взывать к английскому народу. Я, конечно, была вынуждена уйти из столовой — но только после того, как допила вторую чашку чаю. Его гневный монолог на отнюдь не литературном языке можно было слышать в самых отдаленных уголках дома. Неужели и ваш Роберт такой?

Леди Чилтерн. Но я и сама интересуюсь политикой, леди Маркби. Мне очень нравится, когда Роберт говорит на политические темы.

Леди Маркби. Неужели? Ну, я все-таки надеюсь, что он не так увлекается чтением Синих книг[68], как сэр Джон, — его от них и за уши не оттянешь. Но я сомневаюсь, что от этого чтения повышается его умственный уровень.

Миссис Чивли(с томным видом). Я никогда не читала синих книг. Я предпочитаю книги… в желтых обложках.

Леди Маркби(с полным простодушием). Совершенно верно, желтый — более веселенький цвет. Я в молодости часто носила желтое. И теперь бы носила, если бы сэр Джон не донимал меня бестактными замечаниями о моих туалетах. А что могут в этом смыслить мужчины?!

Миссис Чивли. Напротив, леди Маркби, они единственные авторитеты в вопросах одежды.

Леди Маркби. Да-а?.. Гм! Вот уж не сказала бы, если судить по тем шляпам, что они носят.

Входит дворецкий в сопровождении лакея. Они ставят на столик возле леди Чилтерн чайник, чашки и все другое, необходимое для чаепития.

Леди Чилтерн. Могу ли я предложить вам чашечку чая, миссис Чивли?

Миссис Чивли. Благодарю вас.

Дворецкий подносит ей чашку с налитым чаем.

Леди Чилтерн. А вам, леди Маркби?