Том 2. Невинный. Сон весеннего утра. Сон осеннего вечера. Мертвый город. Джоконда. Новеллы

Бианка-Мария. Кто же это существо? Разве я могла бы признать, что это я? Благодаря вам все преображается! Я была лишь бессильной, рвущейся помощницей, радость и мука моего брата была моей радостью и моим мучением. Мое сердце дрожало, когда дрожало его сердце…

Александр. Ах, какая Тайна и какая Красота не отразились на вас? И вы, и вы, как Кассандра, прах и драгоценности которой вы собираете, и вы переступили порог Скейских ворот. Сквозь последовательные слои развалин семи городов ваши глаза различали следы рокового пожара, предсказанного неутомимым голосом той, которая теперь уже молчит, здесь, в вашей тени. Разве не через вас исчезла погрешность времени? Разве не уничтожены вами дали веков? Было неизбежно, чтобы в живом и возлюбленном создании я нашел, наконец, это единство жизни, к которому направлены порывы моего творчества. Вы одна обладаете божественною тайной. Когда вы берете вашей рукой венец, украшавший чело прорицательницы, мне чудится, что это ваше движение вызывает древнюю душу, и идеальное воскресение, кажется, возвеличивает такое простое действие. Власть пробуждать, которую сами вы не сознаете, таится в вас. Самого простого из ваших движений достаточно, чтобы открыть мне истину, которой я не знал. А любовь подобна сознанию: она сияет соразмерно с истинами, которые она открывает… Скажите же мне, скажите, что вам кажется более святым, чем это, и более достойным сохранения и возвышения над всякой помехой и над всякой преградой.

Бианка-Мария(обессилев). Нет, нет… Вы опьянены самим собой. То, что вы видите во мне, существует только в ваших зрачках… Ваши слова создают из ничего тот образ, который вы хотите любить. Это — вы, это — вы одарены всяким могуществом…

Александр. Но к чему оно? К чему? Все это могущество, скрытое во мне, осталось бы скованным, исчезло бы в тысяче внутренних водоворотов, если бы божественная страстность, скрытая в вас, не привлекла его к проявлению в формах и движениях радости. Радости, радости я прошу у вас! В тот день, когда я принес вам цветы, на вашем лице выступали следы слез, но вокруг вас, в солнечных лучах, ваши нетерпеливые волосы дышали радостью. Необходимо, чтобы я стал свободным и счастливым в истине вашей любви, чтобы найти, наконец, вечное созвучие, которого ждал не один! Вы мне нужны, вы мне нужны!

Бианка-Мария(собираясь с силами). Так скажите, скажите: что вы хотите сделать? Что вы хотите сделать со мной, с теми, кого я люблю, кого вы любите? Скажите!

Молчание.

Александр. Пусть свершается неизбежное…

Бианка-Мария. А страдание? А страдание? Разве вы не чувствуете, что целая туча скорби повисла над нашими головами, сгущается и давит нас? Неужели вы не чувствуете, что дорогие, близкие души страдают от предчувствия ошибки или от страха перед несчастием, бороться с которым у них нет сил? Только что вам вспомнились мои слезы… Ах, если бы я могла рассказать вам всю тревогу этого дня! Если бы я могла открыть вам свое сострадание и свой ужас! Она знала, она знала. Я чувствовала, что она знает. Своими живыми руками — ах, слишком живыми! — она перебирала мою душу, как перебирают наиболее скрытые складки платья. Какое невыразимое мучение! Моя тайна была в ее руках, и она раскрывала ее, как раскрывают лепестки срезанной розы. И наряду с ее отчаянием я чувствовала в ней — я не знаю, какую нежность, я чувствовала, что ее сердце то сжималось, как кольцо, то раскрывалось, как чаша, — что вся она мучительно стремилась к жизни… (Молчание.)

Александр(колеблясь). Вы думаете, что она уверена?

Бианка-Мария. Да, она уверена. (Молчание.) А он? Вы не думаете, что и он подозревает?

Александр. Ах, нет! В нем нет ни малейшего подозрения. Я его знаю хорошо…

Бианка-Мария. А его странная перемена, его тайная, почти дикая печаль, а его отношение ко мне… Иногда он устремляет на меня невыносимый взгляд. Когда я подхожу к нему, когда я беру его за руки, мне иногда кажется, что от всего его существа веет глубоким отвращением ко мне…

Александр. Вы ошибаетесь, Бианка-Мария. Он не подозревает ничего. Он необыкновенно озабочен своей болезнью…

Бианка-Мария. Болезнью! Так и вы думаете, что он действительно болен?

Александр. Его силы подорваны слишком долгим и слишком упорным напряжением. Мрачные вымыслы должны мучить его изнуренный ум… Без сомнения, что-то необъяснимое в нем есть… Но он заговорит со мной, назовет мне призрак, который преследует его. Он мне скажет причину своего страха. Человеку нельзя безнаказанно раскрывать гробницы и всматриваться в лица мертвецов, и каких мертвецов! (Молчание.) Он заговорит со мной. Вчера вечером он был уже готов заговорить… Я разыщу его сегодня. Вы не знаете, куда он ушел?