Том 2. Стихотворения 1820-1826

Всё мило там красою безмятежной,
Всё путника пленяет и манит,
Как в ясный день дорогою прибрежной
Привычный конь по склону гор бежит.
Повсюду труд веселый и прилежный
Сады татар и нивы богатит.
Холмы цветут, и в листьях винограда
Висит янтарь, ночных пиров отрада.

И шелковиц и тополей прохлада,
В тени олив уснувшие стада,
Вокруг домов решетки винограда,
Монастыри, селенья, города,
Залива шум и говор водопада,
И средь валов летучие суда,
И яркие лучи златого Феба,
И синий свод полуденного неба.
После этой строфы в рукописи была еще следующая:

Приду ли вновь, поклонник муз и мира,
Забыв молву и жизни суеты,
На берегах веселого Салгира
Воспоминать души моей мечты?
И ты, мой друг, задумчивая лира,
Ты, верная певица красоты,
Певица нег, любови и разлуки,
Найдешь ли вновь утраченные звуки?

Последнюю строфу Пушкин начал перерабатывать, но не кончил переработки. Она получила такую незаконченную форму:

Когда луны сияет лик двурогий
И луч ее во мраке серебрит
Немой залив и склон горы отлогий,
И хижину, где поздний огнь горит,
И с седоком приморскою дорогой
Привычный конь над бездною бежит,
И в темноте как призрак безобразный
Стоит вельблюд, вкушая отдых праздный

ДИОНЕЯ

В первоначальной редакции стихотворение называлось «Идиллия» и начиналось четверостишием:

Подруга милая! Я знаю, отчего
Ты с нынешней весной от наших игр отстала;
Я тайну сердца твоего
Давно, поверь мне, угадала.

УМОЛКНУ СКОРО Я

Обрабатывая стихотворение для печати, Пушкин отбросил начальные стихи:

Нет, поздно, милый друг, узнал я наслажденье:
Ничто души моей уже не воскресит;
Ей чуждо страсти упоенье,
И счастье тихое меня не веселит…
Увял во цвете лет!.. но если в день печали

и т. д.

Кроме того, в предшествующей беловой редакции стихи, начиная с девятого, читались:

Позволь одушевить прощальный лиры звук
    Счастливым именем прекрасной.
    Не бойся ветреных невежд,
    Не бойся клеветы ревнивой…
    Не обмани моих надежд
    Своею скромностью пугливой:
Когда меня навек обымет хладный сон

и т. д.

ГРОБ ЮНОШИ

В беловом автографе вместо стиха «И без него друзья пируют» и следующих:

И без него друзья пируют,
Других уж полюбить успев,
И друга редко именуют
В беседе златовласых дев.
Из ветрениц, которых очи
Он прежде втайне привлекал,
Которым он и дни и ночи
И думы сердца посвящал,
Из милых жен, его любивших

и т. д.

Кроме того, в черновой рукописи имеются следующие стихи: вместо «К чему?..» и т. д.:

Не воззовет!.. его гробница
Уединенна и темна,
На урне спит ночная птица,
И близ холма журчит волна…
После стиха «Ручей журчит и шепчет лес»:

Не выдет он взглянуть на горы,
Осеребренные луной…
Не улыбнется он, и взоры
Не встретят утра над рекой…

Стих «Под наклоненными крестами» читался: «Под суеверными крестами».

К ОВИДИЮ³

Во всех рукописных текстах последних шести стихов нет, и после стиха «Не славой – участью я равен был тебе» следовали два заключительных:

Но не унизил ввек изменой беззаконной
Ни гордой совести, ни лиры непреклонной.

В беловой рукописи имеются примечания:

1) Ко всему стихотворению.