Том 2. Ведь и наш Бог не убог, или Кое-что о казачьем пасе. Из сказов дедуси Хмыла. Часть I. Образ мира – мировоззрение

В качестве оберега от нечистой силы женщины надевали на себя несколько платков. Нельзя было выгонять скот без платка, иначе это могло грозить бедами животному и за это можно было получить нагоняй от пастуха. Для защиты кур в начале лета женщины махали платками или полотенцами в сторону леса, отпугивая тем самым коршуна. Перед тем как идти к недругам либо «в неизвестность», читали на платок: «Иду я по чистому полю, навстречу мне семь бесов с полудухами. Все чёрные, все злые, все нелюдимые. Иди те вы, духи с полудухами, к лихим людям. Держите их на привязи, чтобы я от них был цел-невредим, по пути, по дороге, во дому и лесу, в чужих и родных, во земле и на воде, на миру и в беде. Мой заговор долог, слова мои крепки. Кто слово испровержет, ино быть во всём наиново, по худу, по добру, как вопреди сказано». Затем обтирали этим платком лицо и руки и смело шли куда надо.

Точно так же наговаривали на платок перед выходом в дальний путь, дабы разрушить злые препоны: «Еду я из поля в поле, в зелёные луга, в дальние места, по утренним и вечерним зорям. Умываюсь ледяною росою, утираюсь, облекаюсь облаками. Опоясываюсь частыми звёздами. Еду я во чисто поле, а во чистом поле растёт одолень-трава. Одолень-трава, не я тебя поливал, не я тебя породил, породила тебя Мать Сыра Земля, поливали тебя девки простоволосые, бабы-самокрутки. Одолень-трава, одолей ты злых людей! Лихо бы на меня не думали, скверного не мыслили, отгони ты чародея-ябедника. Одолень-трава, одолей мне горы высокие, долы низкие, озёра синие, берега крутые, леса тёмные, пеньки и колоды. Иду я с тобою, одолень-трава, к Окиян-морю, к реке Иордану, а в Окиян-море, в реке Иордане лежит бел-горюч камень Алатырь. Как он крепко лежит предо мною, так бы и у злых людей язык не поворотился, руки не поднимались, а лежать бы им крепко, как лежит бел-горюч камень Алатырь. Спрячу я тебя, одолень-трава, у ретивого сердца, во всём пути, во всей дороженьке». И как в предыдущем случае, этим платком обтирали лицо и руки.

Платок был составной обряда снятия порчи на смерть. Обязательно делалось это НА УБЫВАЮЩИЙ месяц (на растущей луне нельзя, иначе усилишь порчу). Покупали новый платок. Становились возле ворот кладбища в то время, когда привозили покойников. Стоять надо было именно перед воротами, а не на самом кладбище.

Когда провозили покойного мимо порченой (либо порченого) на погост, она обтиралась платком (обтирала своё лицо и руки), а потом на него наговаривала: «Я не в гости пришла, свою смерть принесла. Здесь её получила, сюда её возвратила, а вы, покойники, мёртвым сном спите, болезнь мою сторожите, порчу в гроб положите, на замки заприте, спите, не вставайте, болезнь не возвращайте! Истинно!» После этого возвращались. Платок кидали возле кладбища. Если чувствовали, что помогло недостаточно, то делали это же ещё раз. Хотя в большинстве случаев было достаточно одного раза. После этого, чтобы поставить точку в этом вопросе, брали на себя покуту в виде некоего обязательства семь седьмиц (49 дней) не есть мяса, не пить вина, не курить. Одним словом, взять на себя то, что для тебя нелегко. Эта жертва являлась своего рода молением. Так как праславянское слово modliti означало «приносить в жертву» (отсюда и «моленное пиво», «моленная кутья» – еда, принесённая в жертву), то подобная жертва делала на это время жизнь человека одним сплошным молением. Семинедельный подвиг был сродни семинедельной молитве!