Том 3. Русская поэзия

Из таблицы видно: заполнение интервокальной позиции y Бродского резко своеобразно, решительно непохоже на Маяковского и Пастернака и лишь немного похоже на Цветаеву. A именно, Бродский отчетливо избегает неравнозвучных заполнений 1:2 (знаку — наизнанку) и предпочитает им равнозвучные 1:1 и 2:2 (тропы — сугробы, Терек — бретелек, лампу — дамбу, ослабли — цапли), Маяковский и Пастернак предпочитают, наоборот, именно неравнозвучное 1:2, сближающее эти крайности: скреплен — Репин; моду — морду y них чаще, чем трутень — труден или затыркал — затылком. Цветаева, как и Бродский, предпочитает равнозвучные заполнения неравнозвучным (чаще видишь — ибис и гордо — Георгий, чем клажа — каждой), но в гораздо меньшей степени. У Бродского равнозвучных вчетверо больше, чем неравнозвучных, y Цветаевой только вдвое; a y Маяковского и Пастернака, наоборот, неравнозвучных в 1,3–1,5 раз больше, чем равнозвучных.

Излюбленное Бродским заполнение интервокальной позиции 1:1 почти наполовину осуществляется за счет разнозвучий только двух типов: звонкий/глухой (71 случай из 354, то есть 20 %) и сонорный/сонорный (91 случай, 26 %). Характерные для него рифмы — тропы — сугробы, реку — телегу, цитаты — цикады, соседи— сети (разнозвучий на д/т больше, чем на б/п, г/к, в/ф, ж/ш, вместе взятых), пену— Полифему, починили — Челлини, ворот — холод, Терек — бретелек (разнозвучий на л/p больше, чем, м/н, л/м, л/н и прочих, вместе взятых). По пристрастию к звонким/глухим Бродскому ближе всего Маяковский — y него такие разнозвучия составляют 36 случаев из 67 (54 %): трутень — труден, дяди — дятел, лапы — слабый, глазом — классом и даже (иноязычный аффрикат!) деваться — Цивцивадзе; зато сонорными он почти не пользуется. По пристрастию к сонорным/сонорным Бродскому ближе всего Цветаева — y нее такие разнозвучия составляют 12 случаев из 54 (22 %): низинах — незримых, солому — Соломона и проч. (почти сплошь м/н, только один раз л/p); зато звонкими/глухими она не пользуется ни разу. Традиция рифмовать звонкие с глухими восходит к экспериментам Некрасова (Петрополь — соболь, квасом — экстазом), но она слишком прерывиста, чтобы можно было объявлять ее «петербургской», искать в ней влияние «чухонского произношения» и проч.

Второе излюбленное Бродским заполнение интервокальной позиции, 2:2, допускает больше сложностей. Обычно поэты в таком разнозвучии делают один из пары звуков общим, a другой разным, причем общим чаще бывает первый звук, чем второй. Примеры разнозвучия 2:2 с общим начальным звуком: облак — облик, лампу — дамбу, плавно — Павла, пальцах — пальмах; с общим конечным звуком: ползай — пользой, летних — ледник, Ордынку — обнимку, уродлив — иероглиф; со смещенными общими звуками: Ариадны — варианты, нимфе — рифме; без общих звуков — визгом — риском, некто — негра. Как правило, поэты предпочитают делать общим начальный звук. Пропорция интервокальных заполнений 2:2 типа лампу — дамбу, ползай— пользой и всех остальных для Бродского (237 случаев) — 40:30:30, для Маяковского (76 случаев) 50:35:15, для Пастернака (49 случаев) — 50:20:30, для Цветаевой — 90:10:0. По этому признаку Бродский оказывается ближе к Пастернаку и Маяковскому, дальше всего от Цветаевой.

Это разнозвучие можно рассмотреть и еще немного детальнее. Из приведенных примеров на 2:2 с общим начальным звуком видно, что рифма пальцах — пальмах (где вторые звуки ц и м не имеют ничего общего) звучит резче, чем облак — обл’ик (где л и л’ различаются лишь мягкостью/твердостью), лампу — дамбу (где п и б различаются лишь звонкостью/глухотой), плавно— Павла (где н и л одинаково сонорные). К таким дополнительным смягчениям разнозвучия Бродский прибегает в 40 % случаев, Маяковский — в целых 80 %, Пастернак в 60 %, Цветаева всего лишь в 20 % — мы еще раз убеждаемся в ее любви к резким разнозвучиям.