Когда в деревне голодали —и в городе недоедали.Но все ж супец пустой в столовойне столь заправлен был бедой,как щи с крапивой,хлеб с половой,с корой,а также с лебедой.За городской чертой кончалисьбольница, карточка, талон,и мир села сидел, отчаясь,с пустым горшком, с пустым столом,пустым амбаром и овином,со взором, скорбным и пустым,отцом оставленный и сыноми духом брошенный святым.Там смерть была наверняка,а в городе — а вдруг устроюсь!Из каждого товарнякассыпались слабость, хворость, робость.И в нашей школе городскойкрестьянские сидели дети,с сосредоточенной тоскойсмотревшие на все на свете.Сидели в тихом забытье,не бегали по переменками в городском своем житьевсе думали о деревенском.
ПЕРВЫЙ ДЕНЬ
Страдания людей и лошадей,мучения столиц и деревушекокончились. Умолкли ревы пушек.Сталь жаркая, надолго холодей!В тот день, когда окончилась война,а я тот день запомнил поминутно,торжественно, официально, нуднозвенела комариная струна.В начале мая редкостен комар,а может, в Альпах правила иные,а может, прежде сильные, стальныегасили струны этой песни жар.Но вслед за комаром луна взошла,и тонкий, нежный звук ее восходаотчетливо прослышала пехотаи тотчас потряслась: «Ну и дела!»Да этак мы дождемся петуха,собачий лай услышим и мычаньекоров и даже, наконец, молчанье,что предварит явление стиха!И вот действительно петух запел,глашатай утра, голосистый петел,пес забрехал,и вслед за ними,светели звонок, словно колос,стих поспел.
«Оказывается, война…»
Оказывается, войнане завершается победой.В ночах вдовы, солдатки бедной,ночь напролет идет она.Лишь победитель победил,а овдовевшая вдовеет,и в ночь ее морозно веетодна из тысячи могил.А побежденный побежден,но отстрадал за пораженья,восстановил он разрушенья,и вновь — непобежденный он.Теперь ни валко и ни шаткоидут вперед его дела.Солдатская вдова, солдаткавторого мужа не нашла.