Том 3. Стихотворения 1827-1836

Не в Москве, не в Таганроге

После стиха «Где-нибудь в карантине» намечена была строфа:

Или ночью в грязной луже,
Иль на станции пустой,
Что еще гораздо хуже –
У смотрителя, больной.

Первые из этих стихов сперва были:

Иль как Анреп в вешней луже
Захлебнуся я в грязи.

После стиха «На досуге помышлять» недоработанная строфа:

Долго ль мне роптать на время,
На прижимки кузнецов,
На подтянутое стремя,
На . . . . . ямщиков.

БРОЖУ ЛИ Я ВДОЛЬ УЛИЦ ШУМНЫХ

В рукописи первоначально вместо первых двух строф была одна:

Кружусь ли я в толпе мятежной,
Вкушаю ль сладостный покой,
Но мысль о смерти неизбежной
Везде близка, всегда со мной.

После стиха «Мой примет охладелый прах?» следовала еще одна строфа:

Вотще! Судьбы не переломит
Воображенья суета,
Но не вотще меня знакомит
С могилой ясная мечта.

КАВКАЗ

В не дошедшей до нас черновой рукописи было необработанное продолжение:

Так буйную вольность законы теснят,
Так дикое племя под властью тоскует,
Так ныне безмолвный Кавказ негодует,
Так чуждые силы его тяготят…

ДЕЛИБАШ

В черновой рукописи третья строфа читалась:

Ты, казак, за делибашем
Не гонися, погоди,
Вмиг мы саблями замашем,
Будешь, будешь впереди…

СТРЕКОТУНЬЯ БЕЛОБОКА

Черновая редакция

Вдоль замерзлого потока,
По забору меж ветвей
Скачет пестрая сорока
И пророчит мне гостей.
Ночка, ночка, стань темнее,
Вьюга, вьюга, вой сильнее,
Ветер, ветер, громче вой,
Разгони людей жестоких,
У ворот, ворот широких
Жду девицы дорогой.

БЕСЫ

В черновой рукописи вместо четырех стихов, начиная с «Бесконечны, безобразны», первоначально было:

Что за звуки!.. аль бесенок
В люльке охает, больной;
Или плачется козленок
У котлов перед сестрой.

ПАЖ, или ПЯТНАДЦАТЫЙ ГОД

В рукописи после стиха «Попробуй кто меня толкнуть» зачеркнуто:

Читал я Федру и Заиру,
Как злой гусар сижу верхом,
И показать могу я миру,
Что мастерски держу рапиру
И ею правлю как мячом.

После стиха «Вот какова ее любовь!» (первоначально после «И мне доступна одному») зачеркнуто:

Давно я только сплю и вижу,
Чтоб за нее подраться мне,
Вели она – весь мир обижу,
Пройду от Стрельни до Парижу,
Рубясь пешком иль на коне.

СТАМБУЛ ГЯУРЫ НЫНЧЕ СЛАВЯТ

В рукописи после стиха «Непроницаемы стоят» зачеркнуто:

В нас ум владеет плотью дикой,
И покорен Корану ум,
И потому пророк великой
Хранит как око свой Арзрум.

Кроме того, в черновике имеются зачеркнутые стихи:

Меж нами скрылся янычар,
Как между братиев любимых,
Что рек Алла: спасай гонимых,
Приход их – дому божий дар.

В НАЧАЛЕ ЖИЗНИ ШКОЛУ ПОМНЮ Я

Первоначально стихотворение было задумано не в терцинах, а в октавах. Сохранилась первая необработанная октава:

Тенистый сад и школу помню я,
Где маленьких детей нас было много,
Как на гряде одной цветов семья,
Росли неровно – и за нами строго
Жена смотрела. Память уж моя
Истерлась, обветшав . . . . . убого,
Но лик и взоры дивной той жены
В душе глубоко напечатлены.

Пушкин обработал последние стихи октавы, но не согласовал их с остальными:

Уж плохо служит память мне моя –
Ткань ветхая, истершаясь убого.
Но живо, ясно взоры той жены
Во мне глубоко напечатлены.

К этому же замыслу относится набросок:

Я помню деву юности прелестной,
Еще не наступала ей пора,
Она была младенцем –

ДВА ЧУВСТВА ДИВНО БЛИЗКИ НАМ