Том 3. Стихотворения, 1972–1977

Женская палата в хирургии.
Вместе с мамой многие другие.
Восемь коек, умывальник, стол.
Я с кульком, с гостинцами, пришел.

Надо так усесться с мамой рядом,

чтобы не обеспокоить взглядом
женщин. Им неладно без меня,
операций неотложных ждущим,
блекнущим день ото дня,
но стыдливость женскую — блюдущим.

Впрочем, за два месяца привыкли.

Попривыкли, говорю, с тех пор!
Я вхожу, а женщины не стихли.
Продолжают разговор.

Женский разговор похож на дождь

обложной. Его не переждешь.
Поприслушаюсь и посижу,
а потом — без церемоний — встану.
Пошучу почтительно и рьяно,
тонкие журналы покажу.

— Шутки и болезнь боится! —

утверждает издавна больница.

Я сижу и подаю репризы.

Боли, и печали, и капризы,
что печали? —
даже грусть-тоску
с женским смехом я перетолку.

Женский смех звончее, чем у нас,

и серебряней, и бескорыстней.
Скоро и обед, и тихий час,
а покуда, дождик светлый,
                                            брызни!

Мать, свернувшись на боку

трогательным сухоньким калачиком,
слушает, как я гоню тоску,
и довольна мною как рассказчиком.

Столик на колесиках привозит

испаряющийся суп,
и сестра заходит, честью просит,
говорит: — Кончайте клуб!

Отдаю гостинцы из кулька.

Получаю новые заданья.
Матери шепчу: — Пока. —
Говорю палате: — До свиданья.

ДНЕМ И НОЧЬЮ

Днем рассуждаешь.
Ночью мыслишь,
и годы, а не деньги, числишь,
и меришь не на свой аршин,
а на величие вершин.

Днем загоняем толки в догмы,

а ночью
          поважней
                           итог мы
подводим,
пострашней
итог.
Он прост,
необратим,
жесток.

ШКОЛА ВОЙНЫ

Школа многому не выучила —
не лежала к ней душа.
Если бы война не выручила,
не узнал бы ни шиша.

Жизни, смерти, счастья, боли

я не понял бы вполне,
если б не учеба в поле —
не уроки на войне.

Объяснила, вразумила,

словно за руку взяла,
и по самой сути мира,
по разрезу, провела.

Кашей дважды в день кормила,

водкой потчевала и
вразумила, объяснила
все обычаи свои.

Был я юным, стал я мудрым,

был я сер, а стал я сед.
Встал однажды рано утром
и прошел насквозь весь свет.

ЗВЕЗДНЫЕ РАЗГОВОРЫ

Тишина никогда
не бывает вполне тишиной.
Слышишь звоны? Звезда
громыхает в ночи ледяной.

Зацепилась зубцом

за звезды проходящей обгон.
Вот и дело с концом —
происходит вселенский трезвон.

И набат мировой

объявляет пожар мировой
над моей головой,
от внимания еле живой.

Так и заведено́:

слышать звезд на осях оборот
никому не дано!
Каждый сам это право берет.

Посчастливилось мне —

я услышал, совсем молодой
на родной стороне,
как звезда говорит со звездой.

ОБГОН

А. Межирову