Том 38. Полное собрание сочинений.

Иногда спрашиваютъ: иметъ ли человкъ право убить себя? Слово право тутъ неумстно. Право только для живыхъ. А какъ только человкъ убилъ себя, онъ вн разсужденій о прав. И потому вопросъ можетъ быть только въ томъ: можетъ ли человкъ убить себя. А что это онъ можетъ, это мы видимъ на дл, видимъ, какъ люди не переставая въ разныхъ видахъ пользуются этой возможностью, убивая себя иногда понемножку, развратомъ, водкой, табакомъ, опіумомъ, иногда, какъ на войн, на дуэляхъ, подвергая себя большой вроятности смерти, иногда же сразу, какъ самоубійцы. Возможность эта убить себя, какъ я думаю, дана человку, какъ спасательный клапанъ. При этой возможности человкъ не иметъ права (вотъ тутъ умстно выраженіе: имть право) говорить, что ему невыносимо жить. Невыносимо жить — такъ убей себя, ты можешь это сдлать, и некому будетъ говорить о невыносимости жизни. Вопросъ, стало быть, не о прав человка убивать себя, а только о томъ, разумно ли и нравственно ли (разумное и нравственное всегда совпадаютъ) длать это? И отвтъ всегда былъ и есть одинъ: что это и неразумно и безнравственно.

Неразумно, во-первыхъ, потому что такъ какъ жизнь вн времени и пространства и потому не можетъ быть уничтожена смертью тла, то, прекращая проявленіе жизни въ этомъ мір, убивающій себя человкъ не можетъ знать, будетъ ли ея проявленіе въ другомъ мір боле ему пріятно, а во-вторыхъ неразумно, потому что, прекращая жизнь въ этомъ мір, человкъ лишаетъ себя возможности извдать и пріобрсти для своего я все то, что оно могло извдать и пріобрсти въ этомъ мір. Кром того, и главное, это неразумно, потому что, прекращая свою жизнь въ этомъ мір изъ-за того, что она ему кажется непріятной, человкъ показываетъ этимъ то, что онъ иметъ превратное понятіе о назначеніи своей жизни, предполагая, что назначеніе ея есть его удовольствіе, а не служеніе тому длу, которое совершается всею жизнью міра. Этимъ же самоубійство и безнравственно: человку дана жизнь только подъ условіемъ его служенія жизни міра, а онъ, воспользовавшись жизнью настолько, насколько она казалась ему пріятной, отказывается отъ служенія ею міру, какъ скоро она стала казаться ему непріятной. А стала казаться она ему непріятной только потому, что онъ не полагалъ благо своей жизни въ томъ, въ чемъ оно дйствительно заключается, a въ томъ, въ чемъ не только нтъ, и не можеть быть блага. Убиваютъ себя люди почти всегда по двумъ причинамъ: или потому что жизнь не даетъ человку того счастія, какого онъ для себя желаетъ, или потому что человку кажется, что жизнь его безцльна, и онъ не можетъ служить міру — служить міру въ той форм, которую онъ избралъ себ. Но и то и другое происходитъ отъ ложнаго представленія о назначеніи жизни.

Въ Оптиной пустыни въ продолженіе боле 30 лтъ лежалъ на полу разбитый параличемъ монахъ, владвшій только лвой рукой. Доктора говорили, что онъ долженъ былъ сильно страдать, но онъ не только не жаловался на свое положеніе, но постоянно, крестясь, глядя на иконы, улыбаясь, очевидно, искренно выражалъ свою благодарность Богу и радость за ту искру жизни, которая теплилась въ немъ. Десятки тысячъ постителей бывали у него, и трудно представить себ все то добро, которое распространилось въ мір отъ этого, лишеннаго всякой возможности дятельности, человека.

Пока есть жизнь въ человк, онъ всегда можетъ и имть истинное благо и давать его другимъ людямъ. Можетъ имть это благо, потому что, совершенствуясь въ любви, не можетъ не испытывать того высшаго блага, которое свойственно человеку, положившему въ этомъ совершенствованіи цль своей жизни, и вмст съ тмъ не можетъ не содйствовать благу людей, заражая ихъ тмъ свойствомъ любви, которое одно даетъ истинное благо людямъ.

III.

Вдь неизбежно одно изъ двухъ: или человкъ сознаетъ себя въ неразрывной зависимости отъ какого-то неизвстнаго ему, не вещественнаго, но несомненно существующаго начала и видитъ смыслъ своей жизни въ исполненіи закона этого начала, или, напротивъ, признаетъ себя одного началомъ всего и не знаетъ никакого другого закона, кром своихъ желаній. А такъ какъ желаній этихъ можетъ быть безчисленное количество и самыхъ разнообразныхъ, и самыхъ неисполнимыхъ, и вообще исполненіе желаній, зависящихъ отъ вншняго міра, не во власти человека, то ясно, что для человка, такъ понимающаго жизнь, жизнь, въ которой не исполняются его желанія, не представляетъ никакого смысла и цнности и потому должна быть уничтожена.

Да, удивительно то одурніе, въ которомъ въ наше время находятся люди нашего христіанскаго міра, и одурніе это съ каждымъ годомъ, съ каждымъ днемъ становится все больше и больше, какъ это и не можетъ быть иначе, потому что одурніе это непрестанно производится съ двухъ противуположныхъ концовъ, приводя людей къ однимъ и тмъ же ужаснымъ послдствіямъ. Съ одной стороны, одуpнiе это производится тмъ, что называется церковью, съ другой стороны тмъ, что называется наукой.