Том 4

Лайонел осторожно высвободил руку из доверчиво сжи¬ мавших ее нежных пальчиков и развернул вчетверо сло¬ женный лист, который она бессознательно вверила ему. — Милая Сесилия, — шепнул он зардевшейся девуш¬ ке, — это же мое собственное письмо! Я написал его, когда не знал, останусь ли жив, и выразил в нем самые чистые свои сердечные помыслы, — так скажите, смею ли я на¬ деяться, что вы его хранили, дорожа им? Сгорая со стыда, Сесилия на миг закрыла лицо руками, а затем, не в силах справиться с обуревавшим ее волне¬ нием, разрыдалась, как сделала бы всякая девушка на ее месте. Не к чему подробно повторять все нежные увеще¬ вания молодого человека, скажем только, что ему удалось не только остановить слезы Сесилии, но и побороть ее сму¬ щение: она подняла прелестное личико, и он прочел в ее ясном и доверчивом взгляде все, о чем только мог мечтать. В этом письме Лайонел так прямо и откровенно писал о своем чувстве, что гордость девушки не могла быть уязв¬ лена, и она столько раз его читала, что каждая фраза вре¬ залась ёй в память. К тому же Сесилия долго и любовно ухаживала за больным, и теперь ей и в голову не могло прийти прибегнуть к невинному кокетству, нередкому при подобных объяснениях. Она сказала все, что может в таких случаях сказать любящая, великодушная и скром¬ ная девушка, и надо признать, что, если Лайонел про¬ снулся почти здоровым, немногое сказанное ею совсем его исцелило. — И вы получили мое письмо наутро после битвы? — спросил Лайонел, снежно склоняясь к девушке, все еще стоявшей на коленях у его кресла. — Да, да, вы ведь велели отдать его мне в случае ва¬ шей смерти. Но больше месяца никто не чаял, что вы останетесь живы. Ах, если бы вы знали, что это был за страшный месяц! — Теперь все уже позади, ненаглядная моя! Слава богу, я буду здоров и счастлив! Да, слава богу, — пролепетала Сесилия, и на ее глазах снова навернулись слезы. — Ни за какие блага на свете я не согласилась бы вновь пережить подобное! — Дорогая Сесилия, — ответил он, — только лелея и оберегая вас от соприкосновения с грубьш миром, как сделал бы ваш отец, будь он жив, я могу надеяться отпла¬ 214

тить вам за всю вашу доброту и причиненные вам стра¬ дания. Она доверчиво подняла к нему сияющие глаза: — Я верю вам, Лайонел, — вы поклялись, и недостойно было бы сомневаться. Сесилия не противилась, когда он привлек ее к себе и прижал к груди. Но тут послышался шум: кто-то подни¬ мался по лестнице. Девушка вскочила, и не успел восхи¬ щенный Лайонел полюбоваться пунцовым румянцем на ее щеках, как она бросилась вон из комнаты с быстротой и легкостью лани. Глава XVIII Ставлю золотой — мертва! Шекспир, «Гамдет» Лайонел еще не опомнился от радостного волнения только что описанной сцены, как непрошеный гость, опо¬ вестивший о себе необычно тяжелым и гулким топотом, словно он передвигался на костылях, вошел в дверь, про¬ тивоположную той, за которой скрьшась Сесилия, и мгновение спустя раздался веселый, раскатистый голос посетителя: — Да хранит тебя бог, Лео, и нас всех, потому что мы нуждаемся в его защите! Меритон сказал мне, что у тебя наконец появился первый признак истинного здоровья — хороший аппетит. Я готов был кинуться к тебе наверх с риском сломать себе шею, чтобы выразить свою радость, но потихоньку от миссис Лечмир заглянул на кухню показать повару, как надо жарить бифштексы, которые они тебе готовят. Превосходная штука после долгого сна, и чертов¬ ски питательная! Слава богу, мой бедный Лео! Твои весе¬ лые глаза так же благотворно действуют на мое настрое¬ ние, как кайеннский перец на желудок. Последние слова Полуорт проговорил почему-то хрип¬ ло и, отпустив руку своего воскресшего друга, поспешно отвернулся, якобы затем, чтобы пододвинуть стул, а сам смахнул слезу и громко откашлялся и только после этого сел. Во время всех этих маневров у Лайонела было время заметить, как сильно изменился капитан. Его фигу¬ 215