Том 4. Письма 1820-1849

Один из противников должен решительно уступить место другому. Сумеет ли теперь Революция подавить раздирающую ее анархию, преобразовать ее в вооруженное регулярное войско и отправиться в крестовый поход против нас? Бросит ли она на нас вновь весь Запад, как в 1812 году? Вот что должно обнаружиться в ближайшие дни. В случае нападения, смею утверждать, мы с Божией помощью защитимся, как и в 1812 году. Если же, напротив, анархия решительно возобладает в Европе, мне бы хотелось верить, что мы окажемся не скажу достаточно мудрыми, но достаточно почтительными по отношению к Провидению, чтобы не вторгаться в Его решения… Нет, конечно, на этот раз мы не допустим постыдной глупости, добиваясь реставрации, рассчитывая договориться с Революцией…

Не могу выразить, как мне жаль бедную Германию. Ах, несчастная страна, как она старается отомстить нам за нелепую неблагодарность, которую она допустила по отношению к нам^*. — И все же я не теряю надежды на ее будущность.

Вяземскому П. А., март 1848 *

147. П. А. ВЯЗЕМСКОМУ Март 1848 г. Петербург

Ce vendredi

Votre livre, mon Prince, m’a procur'e une v'eritable jouissance. Car c’en est une tr`es r'eelle que de lire un livre europ'een 'ecrit en russe, un livre o`u l’on entre, p a d, de plain-pied en arrivant d’Europe, tandis que dans la r`egle, en abordant presque tout ce qui se publie chez nous, on a toujours quelques marches `a descendre.

Et cependant c’est parce que votre livre est europ'een qu’il est 'eminemment russe. Le point de vue o`u il se place, est le clocher d’o`u l’on d'ecouvre la ville. Le passant dans la rue ne la voit pas. La ville, comme telle, n’existe pas pour lui. Voil`a ce que ne veulent pas comprendre tous ces Messieurs qui s’imaginent faire de la litt'erature nationale, en se noyant dans le d'etail. Le plus grand succ`es que l’on puisse d'esirer non pas `a votre livre, mais au public qui le lira, c’est qu’il sache lire ce qui s’'ecrit entre les lignes. Quand il en sera l`a, il sera d'ej`a bien avanc'e.

Un bien grand inconv'enient de notre position c’est cette obligation o`u nous sommes d’appeler du nom d’Europe un fait qui ne devrait jamais s’appeler que par son propre nom: la Civilisation. Voil`a o`u est la source pour nous d’interminables erreurs et d’in'evitables 'equivoques. Voil`a ce qui fausse toutes les id'ees parmi nous… Au reste, je me persuade de plus en plus, que tout ce que l’imitation pacifique de l’Europe a pu faire, a pu donner, nous l’avons d'ej`a. C’est assez peu de chose apr`es tout. Cela n’a pas bris'e la glace. Cela n’a fait que la recouvrir d’une mousse qui simule assez bien la v'eg'etation. Maintenant nul progr`es r'eel n’est possible que par la lutte. Voil`a pourquoi cette hostilit'e qui se d'eclare contre nous en Europe est, peut-^etre le plus grand silence qu’elle p^ut nous rendre. C’est quelque chose de tout `a fait providentiel.

Il fallait cette hostilit'e, de jour en jour plus d'eclar'ee, pour nous faire `a rentrer en nous-m^emes, pour nous obliger `a nous comprendre^*. Or, pour la soci'et'e, comme pour l’individu la premi`ere condition de tout progr`es, c’est de se comprendre. Il y a, je sais, parmi nous des gens qui disent qu’il n’y a rien en nous qui vaille la peine d’^etre compris. Si cela 'etait, il n’y aurait plus qu’un parti `a prendre, ce serait celui de cesser d’^etre, et ceci, je pense, n’est l’avis de personne.

Bonjour, mon Prince. Je vous r'eit`ere encore une fois tous mes remerciements. Comptez-vous aller ce soir chez Mad. Smirnoff?

Mille respects. T. Tutchef

Перевод

Пятница

Ваша книга, князь, доставила мне истинное наслаждение, ибо действительно испытываешь наслаждение, читая европейскую книгу, написанную по-русски, книгу, к чтению которой приступаешь, не спускаясь, так сказать, с уровня Европы, тогда как почти всё, что печатается у нас, как правило, стоит несколькими ступенями ниже.

А между тем именно потому, что она европейская, ваша книга — в высокой степени русская. Взятая ею точка зрения есть та колокольня, с которой открывается вид на город. Проходящий по улице не видит его. Для него город как таковой не существует. Вот чего не хотят понять эти господа, воображающие, что творят национальную литературу, утопая в мелочах. Наибольшего, чего можно пожелать — не вашей книге, а публике, которая будет ее читать, — это чтобы она сумела уразуметь то, что пишется между строк. Достигнув этого, она уже достигнет многого.