Том 4. Стихотворения, не вошедшие в Собрание сочинений

О месяц, месяц!
Рыжая шапка моего деда,
Закинутая озорным внуком на сук облака,
         Спади на землю...
         Прикрой глаза мои!

Где ты...
Где моя родина?

Лыками содрала твои дороги
         Буря,

Синим языком вылизал снег твой —
         Твою белую шерсть —
         Ветер...

И лежишь ты, как овца,
Дрыгая ногами в небо,
         Путая небо с яслями,
Путая звезды
С овсом золотистым.

О, путай, путай!
Путай все, что видишь...
Не отрекусь принять тебя даже с солнцем,
         Похожим на свинью...

Не испугаюсь просунутого пятачка его
         В частокол
         Души моей.

Тайна твоя велика есть.
Гибель твоя миру купель
         Предвечная.

3

О красная вечерняя заря!
         Прости мне крик мой.
Прости, что спутал я твою Медведицу
         С черпаком водовоза.

Пастухи пустыни —
Что мы знаем?..

Только ведь приходское училище
         Я кончил,
Только знаю Библию да сказки,
Только знаю, что поет овес при ветре...
         Да еще
         По праздникам
         Играть в гармошку.

Но постиг я...
Верю, что погибнуть лучше,
Чем остаться
         С содранною
         Кожей.

Гибни, край мой!
Гибни, Русь моя,
         Начертательница
Третьего
         Завета.

4

О звезды, звезды,
Восковые тонкие свечи,
Капающие красным воском

На молитвенник зари,
Склонитесь ниже!

Нагните пламя свое,
         Чтобы мог я,
         Привстав на цыпочки,
         Погасить его.

Он не понял, кто зажег вас,
О какой я пропел вам
         Смерти.

Радуйся,
                Земля!

Деве твоей Руси
Новое возвестил я
         Рождение.
         Сына тебе
         Родит она...

Имя ему —
                  Израмистил.

Пой и шуми, Волга!
В синие ясли твои опрокинет она
         Младенца.

Не говорите мне,
         Что это
В полном круге
Будет всходить
         Луна...

Это он!
Это он
Из чрева Неба
Будет высовывать
         Голову...

‹1918›

«И небо и земля все те же...»

И небо и земля все те же,
Все в те же воды я гляжусь,
Но вздох твой ледовитый реже,
Ложноклассическая Русь.

Не огражу мой тихий кров
От радости над умираньем,
Но жаль мне, жаль отдать страданью
Езекиильский глас ветров.

Шуми, шуми, реви сильней,
Свирепствуй, океан мятежный,
И в солнца золотые мрежи
Сгоняй сребристых окуней.

‹1918›

«Не стану никакую я девушку ласкать...»

Не стану никакую
Я девушку ласкать.
Ах, лишь одну люблю я,
Забыв любовь земную,
На небе Божью Мать.

В себе я мыслить волен,
В душе поет весна.
Ах, часто в келье темной
Я звал ее с иконы
К себе на ложе сна.

И в час, как полночь било,
В веселый ночи мрак
Она как тень сходила
И в рот сосцы струила
Младенцу на руках.

И, сев со мною рядом,
Она шептала мне:
«Смирись, моя услада,
Мы встретимся у сада
В небесной стороне».

‹1918›

Акростих