Том 5. Евгений Онегин. Драматические произведения

XXX

Итак, я жил тогда в Одессе

Средь новоизбранных друзей,
Забыв о сумрачном повесе,
Герое повести моей.
Онегин никогда со мною
Не хвастал дружбой почтовою,
А я, счастливый человек,
Не переписывался ввек
Ни с кем. Каким же изумленьем,
Судите, был я поражен,
Когда ко мне явился он
Неприглашенным привиденьем,
Как громко ахнули друзья
И как обрадовался я!

XXXI

Святая дружба! глас натуры!!!..

Взглянув друг на друга потом,
Как Цицероновы Авгуры
Мы рассмеялися тишком...
— — —
— — —
— — —

XXXII

Недолго вместе мы бродили

По берегам эвксинских вод.
Судьбы нас снова разлучили
И нам назначили поход.
Онегин, очень охлажденный
И тем, что видел, насыщенный,
Пустился к невским берегам.
А я от милых южных дам,
От жирных устриц черноморских,
От оперы, от темных лож
И, слава богу, от вельмож
Уехал в тень лесов тригорских,
В далекий северный уезд;
И был печален мой приезд,

XXXIII

О, где б судьба ни назначала

Мне безыменный уголок,
Где б ни был я, куда б ни мчала
Она смиренный мой челнок,
Где поздний мир мне б ни сулила,
Где б ни ждала меня могила,
Везде, везде в душе моей
Благословлю моих друзей.
Нет, нет! нигде не позабуду
Их милых, ласковых речей;
Вдали, один, среди людей
Воображать я вечно буду
Вас, тени прибережных ив,
Вас, мир и сон тригорских нив.

XXXIV

И берег Сороти отлогий,

И полосатые холмы,
И в роще скрытые дороги,
И дом, где пировали мы,—
Приют, сияньем муз одетый,
Младым Языковым воспетый,
Когда из капища наук
Являлся он в наш сельский круг
И нимфу Сороти прославил,
И огласил поля кругом
Очаровательным стихом;
Но там и я свой след оставил,
Там, ветру в дар, на темну ель
Повесил звонкую свирель.

Среди ранних черновых набросков к «Евгению Онегину», возможно, относится следующий отрывок. С каким именно местом романа он связан, определить трудно:

«Женись».— На ком? — «На Вере Чацкой».
— Стара.— «На Радиной».— Проста.
«На Хальской».— Смех у ней дурацкий.
«На Шиповой».— Бедна, толста.
«На Минской».— Слишком томно дышит.
«На Торбиной».— Романсы пишет.
Шалунья мать, отец дурак.
«Ну так на Ленской».— Как не так!
Приму в родство себе лакейство.
«На Маше Липской».— Что за тон!
Гримас, ужимок миллион.
«На Лидиной».— Что за семейство!
У них орехи подают,
Они в театре пиво пьют.

БОРИС ГОДУНОВ

В сцене «Красная площадь» (стр. 224) в черновике читаем (вместо реплики «Другого»):

Он обещал с боярами радеть
По-прежнему — а царство без царя
Как устоит? подымется раздор,
А хищный хан набег опять готовит
И явится внезапно под Москвой.
Кто отразит поганую орду?
Кто сдвинет Русь в грозящую дружину?
О, горе нам!