Том 5. Калина красная

– Позвольте, позвольте, этого мало, что вор, рецидивист, но – главное – как относится к нему автор? Ведь с глубочайшей симпатией! Вы согласны, что автор картины ему симпатизирует?

– Да, да! Мы согласны! Симпатизирует! И мы тоже симпатизируем, больше – мы любим его! – кричала, вскочив на рюкзак рыжая девчушка, – но любим не вора, а человека, у которого хватило душевной силы порвать с прошлым...

– Это человек, – кричал Мурашковский, – который казнит себя...

– Который ищет смысл жизни, ищет правду, – басила сверху мама. – Какая разница, кем он был раньше?

– Разница! Разница! Сколько в нашей стране совершается героических дел каждый день, сколько настоящих героев – пожалуйста, бери, пиши о них пьесы, киносценарии, стихи, наконец. Пожалуйста. Но нет, им обязательно подай с гнильцой, им подай закоренелого преступника. А молодежь? Воспитание молодежи? На каком примере ее воспитывать? На примере вора, да? На примере блатного. Да?

– Вот вам бы Чапаева подать сразу гладенького, по уставу, на все пуговицы!

– То гражданская война!

– А то жизнь, правда, доброта...

– А я бы лично эту картину запретил.

– Какое счастье, что это не от вас зависело.

Перепалка оказалась лишь вежливым обменом любезностями по сравнению с тем взрывом, что последовал за какой-то пренебрежительной репликой соседа о самом Шукшине. Что тут поднялось!

Оказывается, пока критики вели бесконечные споры о творчестве Шукшина, пока одни посылали ему упреки в воспевании деревенщины и консерватизма, в нелюбви к городу и прочих смертных грехах, а другие критики отбивали эти упреки и восхищались художнической щедростью Шукшина, пока писались и публиковались все эти суждения, в это самое время в библиотеках молодежь до дыр зачитывала сборники его рассказов, зрители смотрели его фильмы, и из всего взятого вместе – из прозы, фильмов, облика самого Шукшина и его поразительного артистического дарования – составилось представление об этой яркой, совершенно своеобразной личности.

Эта личность была признана, этого Шукшина полюбили и в обиду не дают.

Вот что произошло...”

В июльском номере журнала «Советский экран» за
1974 г. была опубликована подборка зрительских
отзывов на фильм «Калина красная», которая заняла
самое внушительное место в почте последнего
месяца. Вот отрывки из них:

“Вот уже больше двух недель идет в нашем городе фильм «Калина красная». Лично я целую неделю ходила под впечатлением от этого фильма, его содержания и особенно потрясающей игры Василия Шукшина. На какие большие размышления наводит этот фильм? Как он не похож на остальные фильмы! Как тонко он показал, что нужно находить человечность даже в «отверженных» людях. Молодежь с восторгом отзывается об этом поучительном фильме...”

“В фильме больше вымысла, чем правдоподобия. Единственное, что естественно в картине, – это образ рецидивиста Прокудина (ну и фамилия!). Глазки маленькие, узкие, хитрые, злобно бегающие, губы тонкие, злые, алчные, ноги и руки, как жерди, худые, грудь впалая, фигура неуклюжая, походка волчья, голова стриженая. Колючая – лучше не придумаешь! За что могла полюбить Люба такого плюгавенького мужичка? Не любовь заставила ее удержать Егора в деревне. Ей жаль было своей мечты, надежды...”

“Главная тема «Калины красной» Доброта с большой буквы. Фильм архиталантлив. Настоящий самородок этот Василий Макарович...”

“«Калина красная» – поистине что-то бесподобное. Хочется еще и еще раз переживать, смеяться, грустить за всех героев этого талантливого фильма...”

“Бесподобна игра самого Шукшина, Лидии Федосеевой, Ивана Рыжова...”

“Какое воспитательное значение, особенно для молодежи, имеет этот фильм? Несмотря на то, что он сделан хорошо, оставляет очень неприятный осадок, не хочешь думать о нем, а думаешь..”

Из воспоминаний Ирины Сергиевской

“Мне выпало счастье быть редактором фильма «Калина красная», принесшего Василию Макаровичу Шукшину настоящую славу, и по окончании «Калины» остаться в числе людей, которых он собрал вокруг себя, приступая к осуществлению главного, как я понимаю, кинематографического замысла его жизни – фильме о Степане Разине.

К нам на «Мосфильм» в Первое творческое объединение Василий Макарович перешел в конце 1972 года.

Разговаривать доверительно, «беседовать» (Шукшин употреблял именно это слово) со мной, его новым редактором, Василий Макарович стал не сразу. Приглядывался, что за человек, как работаю. Сдержанность, настороженность определяли его отношение довольно долго. Лишь после возвращения из Белозерска, где снималась натура, сказал между прочим, что хочет подарить мне свою книгу. Я поняла, что в его глазах выдержала некое испытание...

Творческая лаборатория Шукшина-кинематографиста крайне интересна. Одержимо стремясь к правде, Шукшин отважился на эксперимент: он снял в роли Куделихи – матери Егора – крестьянку деревни Садовая.