Том 5. Калина красная

– Заразы вы все, – с дрожью в голосе сказал Егор. – Я из вас букет сделаю, суки: головками вниз посажу в клумбу... Ну, твари! – Егор бросил трубку... И задумался. – Люба, – произнес он с дурашливой нежностью. – Все. Еду к Любе, – и он зло саданул дверью будки и пошагал к вокзалу. И говорил дорогой: – Ах ты, лапушка ты моя! Любушка-голубушка... Оладушек ты мой сибирский! Я хоть отъемся около тебя... Хоть волосы отрастут. Дорогуша ты моя сдобная! – Егор все набирал и набирал какого-то остервенения. – Съем я тебя поеду! – закричал он в тишину, в ночь. И даже не оглянулся посмотреть – не потревожил ли кого своим криком. Шаги его громко отдавались в пустой улице, подморозило на ночь, асфальт звенел. – Задушу в объятиях!.. Разорву и схаваю! И запью самогонкой. Все!

И вот районный автобус привез Егора в село Ясное.

А Егора на взгорке стояла и ждала Люба. Егор сразу увидел и узнал ее. В сердце толкнуло – она!

И пошел к ней.

– Е-мое, – говорил он себе негромко, изумленный, – да она просто красавица! Просто зоренька ясная. Колобок просто... Красная шапочка...

– Здравствуйте, – сказал он вежливо и наигранно застенчиво. И подал руку. – Георгий, – и пожал с чувством крепкую крестьянскую руку. И – на всякий случай – тряхнул ее, тоже с чувством.

– Люба, – женщина просто и как-то задумчиво глядела на Егора. Молчала. Егору от ее взгляда сделалось беспокойно.

– Это я, – сказал он. И почувствовал себя очень глупо.

– А это – я, – сказала Люба. И все смотрела на него спокойно и задумчиво.

– Я некрасивый, – зачем-то сказал Егор.

Люба засмеялась.

– Пойдем-ка посидим пока в чайной, – сказала она. – Расскажи про себя, что ли...

– Я непьющий, – поспешил Егор.

– Ой ли? – искренне удивилась Люба. И очень как-то просто у нее это получилось, естественно. Егора простота эта сбила с толку.

– Нет, я, конечно, могу поддержать компанию, но... это... не так чтоб засандалить там... Я очень умеренный.

– Да мы чайку выпьем, и все. Расскажешь про себя маленько, – Люба все смотрела на своего заочника... И так странно смотрела, точно над собой же и подсмеивалась в душе, точно говорила себе, изумленная своим поступком: «Ну не дура ли я? Что затеяла-то?» Но женщина она, видно, самостоятельная: и смеется над собой, а делает, что хочет. – Пойдем... Расскажи. А то у меня мать с отцом строгие, говорят: и не заявляйся сюда со своим арестантом, – Люба шла несколько впереди и, говоря это, оглядывалась, и вид у нее был спокойный и веселый. – А я им говорю: да он арестант-то по случайности. По несчастью. Верно же?

Егор при известии, что у нее родители, да еще строгие, заскучал. Но вида не подал.

– Да-да, – сказал он «интеллигентно». – Стечение обстоятельств, громадная невезуха...

– Вот и я говорю.

– У вас родители – кержаки?

– Нет. Почему ты так решил?

– Строгие-то... Попрут еще. Я, например, курю.

– Господи, у меня отец сам курит. Брат, правда, не курит...

– И брат есть?

– Есть. У нас семья большая. У брата двое детей – большие уже: один в институте учится, другая десятилетку заканчивает.

– Все учатся... Это хорошо, – похвалил Егор. – Молодцы. – Но, однако, ему кисло сделалось от такой родни.

Зашли в чайную. Сели в углу за столик. В чайной было людно, беспрестанно входили и выходили... И все с интересом разглядывали Егора. От этого тоже было неловко, неуютно.

– Может, мы возьмем бутылочку да пойдем куда-нибудь? – предложил Егор.

– Зачем? Здесь вон как славно... Нюра, Нюр! – позвала Люба девушку. – Принеси нам, голубушка... Чего принести-то? – повернулась к Егору.

– Красненького, – сказал Егор, снисходительно поморщившись. – У меня от водки изжога.

– Красненького, Нюр! – загадочное впечатление производила Люба: она точно играла какую-то умную игру, играла спокойно, весело и с любопытством всматривалась в Егора: разгадал тот или нет, что это за игра?

– Ну, Георгий... – начала она, – расскажи, значит, про себя.

– Прямо как на допросе, – сказал Егор и мелко посмеялся. Но Люба его не поддержала, и Егор посерьезнел.

– Ну, что рассказывать? Я бухгалтер, работал в ОРСе, начальство, конечно, воровало... Тут – бах! – ревизия. И мне намотали... Мне, естественно, пришлось отдуваться. Слушай, – тоже перешел он на «ты», – давай уйдем отсюда: они смотрят, как эти...

– Да пусть смотрят! Чего они тебе? Ты же не сбежал.

– Вот справка! – воскликнул Егор. И полез было в карман.

– Я верю, верю, господи! Я так, к слову. Ну, ну? И сколько же ты сидел?

– Пять.

– Ну?

– Все... А что еще?

– Это с такими ручищами ты – бухгалтер? Даже не верится.

– Что? Руки?.. A-а. Так это я их уже там натренировал... – Егор потянул руки со стола.

– Такими руками только замки ломать, а не на счетах... – Люба засмеялась.

И Егор, несколько встревоженный, фальшиво посмеялся тоже.

– Ну а здесь чем думаешь заниматься? Тоже бухгалтером будешь?

– Нет! – поспешно сказал Егор. – Бухгалтером я больше не буду.

– А кем же?

– Надо осмотреться... А можно малость попридержать коней, Люба? – Егор тоже прямо глянул в глаза женщины. – Ты как-то сразу погнала вмах: работа, работа... Работа – не Алитет. Подожди с этим.