Том 6. У нас это невозможно. Статьи

На заседании кабинета в конце 1938 года государственный секретарь Сарасон сообщил членам правительства тревожные новости. Вице-президент Бикрофт — не говорил ли он им, что его следовало расстрелять?.. — бежал в Канаду, отрекся от корпоизма и примкнул к заговору Уолта Троубриджа. Налицо были признаки почти настоящего восстания на Среднем Западе и на Северо-западе, в особенности в Миннесоте и обеих Дакотах, где агитаторы, в большинстве случаев быв влиятельные политические деятели, требовали, чтобы штаты отделились от корпоративного союза и образовали самостоятельное кооперативное (в сущности, почти социалистическое) государство.

— Ерунда! Просто банда безответственных болтунов, — смеялся президент Уиндрип. — А я-то думал, что ты в курсе всех дел, Ли! Ты, видно, позабыл, что я сам лично на прошлой неделе выступил по радио с речью, обращенной специально к этой части страны. И она была великолепно принята. Население Среднего Запада абсолютно мне предано. Там понимают и одобряют все, что я делаю.

Не удостоив его ответом, Сарасон потребовал, чтобы в целях объединения всех слоев населения в порыве достохвального патриотизма, всегда возникающего при угрозе нападения извне, правительство немедленно организовало на мексиканской границе серию хорошо продуманных прискорбных инцидентов, оскорбляющих достоинство нации, угрожающих ее целостности, и на этом основании объявило Мексике войну, как только выяснится, что страна достигла нужного патриотического накала.

Министр финансов Скиттл и генеральный прокурор Порквуд покачали головами, но военный министр Хэйк и министр просвещения Макгоблин с энтузиазмом поддержали Сарасона. Когда-то, сказал ученый Макгоблин, правительства пассивно давали вовлечь себя в войну и благодарили провидение за то, что оно даровало им счастливую возможность отвлечь народное внимание от неурядиц внутреннего порядка, но в наши дни, в дни обдуманной плановой пропаганды, подлинно современное правительство, вроде правительства корпо, должно рассчитать, какая война ему выгодна, и должно самым тщательным образом организовать ее рекламу. Что касается его лично, то он считал бы разумным предоставить организацию всего этого дела гению рекламы — Ли Сарасон).

— Нет, нет, нет! — закричал Уиндрип. — Мы еще не готовы для войны. В свое время мы, несомненно, заберем в свои руки Мексику. Мы призваны управлять ею и обратить ее в христианство. Но я боюсь, что ваш дурацкий план может привести как раз к обратному. Вы дадите оружие в руки слишком большого количества безответственных людей, и они могут воспользоваться этим и повернуть оружие против нас, поднять революцию и сбросить всю нашу шайку! Нет, нет! Я часто задумываюсь, не была ли ошибкой вся эта затея с минитменами, которые получили в свои руки оружие и прошли военное обучение. Это была твоя идея, Ли, а не моя.

Сарасон спокойно возразил ему:

— Дорогой Бэз, то вы благодарите меня за организацию этого «великого крестового похода граждан-солдат, защищающих свои дома» — как вы любите говорить в ваших выступлениях по радио, — то вы до того их боитесь, что у вас чуть ли не расстраивается желудок. Пожалуйста, решите раз и навсегда, так или этак.

И Сарасон, не поклонившись, вышел из комнаты.

— Я не потерплю, чтоб он так разговаривал со мной! — плакался Уиндрип. — Негодяй, он забывает, что всем обязан мне. В один прекрасный день он увидит в своем кресле нового государственного секретаря. Он, видно, думает, что такие должности растут на каждом дереве. Может быть, ему желательно побыть председателем банка… а может быть, ему хочется стать императором Англии!

Поздно ночью президента Уиндрипа разбудил голос часового в соседней комнате:

— Да, да, пропустите его… это государственный секретарь.

Президент нервно нажал выключатель лампы, стоявшей на столике у кровати, — в последнее время он плохо засыпал и читал допоздна.

В ее слабом свете он увидел, что в комнату вошли и направились к его кровати Ли Сарасон, Дьюи Хэйк и доктор Гектор Макгоблин. Худое лисье лицо Ли было белым, как мел. Его глубоко сидящие глаза напоминали глаза лунатика. В костлявой правой руке он держал длинный охотничий нож, который потонул во мраке, когда он занес руку вверх. Уиндрип подумал: интересно где в Вашингтоне можно купить кинжал; и еще Уиндрип подумал: черт знает, какая глупость — прямо как в кино или в исторических романах, которые он читал мальчитшкой; и еще Уиндрип подумал, и все в то же мгновение: господи, ведь они меня сейчас убьют!

— Ли, — закричал он, — ты этого не сделаешь!

Ли фыркнул, как человек, почуявший неприятный запах.

Тогда Берзелиос Уиндрип, совершенно непонятно как умудрившийся стать президентом, по-настоящему проснулся:

— Ли! Вспомни, как я отдал тебе свой последний цент в тот раз, когда заболела твоя старая мать, и дал тебе свой автомобиль, чтобы ты мог поехать ее повидать, а сам вынужден был ехать на митинг на попутной машине! Вспомни, Ли!

— А, черт. Я помню… Генерал!

— Да, — без особой готовности откликнулся Дьюи Хэйк.