Читаем Том 7. Книга 2. Дополнения к 1–7 томам. Рукою Есенина. Деловые бумаги. Афиши и программы вечеров полностью

Запись, как и рисунок, выполнена карандашом по ходу написания текста. Иллюстрирует слова Творогова (ст. 793): «Там в окно твое тополь стучится багряными листьями...»

ж

Рожь <1 сл. нрзб.>

Печатается по автографу, исполненному на полях 8-й главы рукописи, под стертым наброском: неясный контур изогнутых колосьев, л. 55, против текста монолога Крямина (ст. 857–898).

Запись, как и рисунок, выполнена карандашом, по ходу работы над произведением.

20

ОРНАМЕНТ

Послушайте, послушайте, послушайте,Вам не снился тележный свист?Нынче ночью на заре жидкойТридцать тысяч калмыцких кибитокОт Самары проползло на Иргис.От российской чиновничьей неволи,Оттого, что, как куропаток, их щипалиНа наших лугах,Потянулись они в свою МонголиюСтадом деревянных черепах.. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .Оттого-то, куда бы ни шел ты,Видишь, как под усмирителей мечПрыгают кошками желтымиКазацкие головы с плеч.. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .Как скелеты тощих журавлей,Стоят ощипанные вербы, плавя ребер медь.Уж золотые яйца листьев на землеИм деревянным брюхом не согреть,Не вывести птенцов, зеленых вербенят,По горлу их скользнул сентябрь, как нож.. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .[о солнце колокол]Уже стекается придавленная черньС озиркой, словно полевые мыши.О солнце-колокол, твое тили-ли-день,Быть может, здесь мы больше не услышим!. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .Мокрою цаплей по лужам полей бороздя,Ветер заставил все живое,Как жаб по их гнездам, скрыться.И только порою, привязанная к нитке дождя,Черным крестом в воздухеПроболтнется шальная птица.Это осень, как старый оборванный монах,Пророчит кому-то о погибели веще.. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .Кустов деревянный табунБезлиственной ковкой звенит.. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Мастерство развития тупых рифм {(почва — ворочается), (табун — бунтов), (месяца — отечество), (мятежники — нежными), (туретчина — опрометчиво), (страшно — барашковые), (сообщить — бунтовщик), доверится — сердце, выступим — выстрела, части — государстве и т. д.} как характер архитектурного стиля, который составляет, по Эмилю Кроткому, тоже «походку» слова.

Записи на двух отдельных листах (л. 2 начинается со строки «Мокрою цаплей <и т. д.>»).

Тексты л. 1 печатаются по факсимиле — Есенин 3 (1978), с. 15; тексты л. 2 — по негативу (фототека ГЛМ; выявлен Н. Г. Юсовым). Скорее всего, эти листы были началом рукописи, о продолжении которой сведений нет. Местонахождение автографа публикуемого текста неизвестно.

Датируются 1921 г. — по времени работы над драматической поэмой «Пугачев», отрывки и рифмы из которой (главы 1-я — 5-я) даны в тексте, и над книгой «Словесные орнаменты». Статья «Быт и искусство (Отрывок из книги “Словесные орнаменты”)» опубликована в журн. «Знамя» (М., 1921, № 9 (11), май, стб. 78–82). К этому же времени относится написание первых пяти глав «Пугачева» (см. наст. изд., т. 3).

Перейти на страницу:

Все книги серии Есенин С.А. Полное собрание сочинений в 7 томах (1995–2001)

Похожие книги

Полет Жирафа
Полет Жирафа

Феликс Кривин — давно признанный мастер сатирической миниатюры. Настолько признанный, что в современной «Антологии Сатиры и Юмора России XX века» ему отведён 18-й том (Москва, 2005). Почему не первый (или хотя бы третий!) — проблема хронологии. (Не подумайте невзначай, что помешала злосчастная пятая графа в анкете!).Наш человек пробился даже в Москве. Даже при том, что сатириков не любят повсеместно. Даже таких гуманных, как наш. Даже на расстоянии. А живёт он от Москвы далековато — в Израиле, но издавать свои книги предпочитает на исторической родине — в Ужгороде, где у него репутация сатирика № 1.На берегу Ужа (речка) он произрастал как юморист, оттачивая своё мастерство, позаимствованное у древнего Эзопа-баснописца. Отсюда по редакциям журналов и газет бывшего Советского Союза пулял свои сатиры — короткие и ещё короче, в стихах и прозе, юморные и саркастические, слегка грустные и смешные до слёз — но всегда мудрые и поучительные. Здесь к нему пришла заслуженная слава и всесоюзная популярность. И не только! Его читали на польском, словацком, хорватском, венгерском, немецком, английском, болгарском, финском, эстонском, латышском, армянском, испанском, чешском языках. А ещё на иврите, хинди, пенджаби, на тамильском и даже на экзотическом эсперанто! И это тот случай, когда славы было так много, что она, словно дрожжевое тесто, покинула пределы кабинета автора по улице Льва Толстого и заполонила собою весь Ужгород, наградив его репутацией одного из форпостов юмора.

Феликс Давидович Кривин

Поэзия / Проза / Юмор / Юмористическая проза / Современная проза