Читаем Том 7. Книга 2. Дополнения к 1–7 томам. Рукою Есенина. Деловые бумаги. Афиши и программы вечеров полностью

При беглом взгляде на рифмующиеся строки с множеством банальных рифм (лист 1 и его оборот) напрашивается вывод о противопоставлении Есениным своей системы рифмования, характеризующейся помещением в созвучную часть строфы необычных слов, чаще всего терминов «домашнего деревенского говора и сельской литургии» (Самойлов Д. С. Книга о русской рифме. Изд. 2-е, доп. М.: Худож. лит., 1982, с. 283), «небрежному» подходу к рифмам у Шершеневича. Однако при внимательном рассмотрении выписок можно прийти и к иному выводу о намеренном (возможно, в порядке эксперимента) использовании Шершеневичем банальных рифм, что и могло привлечь внимание Есенина. Оправданием такого их использования могло служить преодоление обыденности их употребления за счет связывания рифмующихся слов в тропах. В большинстве случаев при использовании Шершеневичем банальных рифм, отмеченных Есениным, хотя бы одна из рифмующихся строк содержит троп.

Возвращаясь к вопросу о датировке выписок Есенина, отметим как предположение (высказано С. И. Субботиным), что поэт мог обратиться к текстам В. Шершеневича не сразу после появления его сборника стихов «Лошадь как лошадь», а позднее — в середине 1921 г., когда вышла в свет его критическая книжка «Кому я жму руку» (на обложке: «Шершеневич жмет руку кому»), изобилующая многочисленными извлечениями из произведений Есенина, Мариенгофа, Кусикова и Ивнева и акцентирующая внимание на какой-либо отличительной черте поэтического творчества каждого из названных поэтов-имажинистов.

Более подробно см. также статью В. А. Дроздкова «Мы не готовили рецепт “как надо писать”, но исследовали» (журн. «Новое лит. обозрение», М., № 36 (2/1999), с. 172–182).

19

Записи на листах с черновым автографом драматической поэмы «Пугачев» (РГАЛИ, ф. 190, оп. 1, ед. хр. 24). См. также наст. изд., т. 3.

а

Казань

Печатается по автографу на обороте л. 14 (2-я глава).

Эта и следующая запись («б») датируются временем работы над текстом поэмы — март-август 1921 г.

Запись выполнена химическим карандашом, как и рукопись поэмы. Представляет собой чертеж с цифрами, в который вписано слово «Казань». Видимо, является записью о военных действиях Пугачева. Связано с одним из вариантов заглавия 6-й главы, где упоминается о походе на Казань («Осада Казани», см. наст. изд., т. 3).

б

[случайности о]

Печатается по автографу на обороте л. 25 (3-я глава). Запись выполнена химическим карандашом в середине листа.

в

Приидите ко мне все озлобленные,

И я успокою вас.

Печатается по автографу, помещенному на обороте л. 35 (конец 4-й главы).

Датируется временем работы над рукописью 4-й главы поэмы — апрелем-июнем 1921 г. По свидетельству А. Б. Мариенгофа, Есенин в споре с Г. Р. Колобовым упоминал: «Я в твоем вагоне четвертую и пятую главу “Пугачева” написал» (Мариенгоф, с. 111).

Запись выполнена химическим карандашом поперек листа. Строки восходят к евангельскому источнику (ср.: «Приидите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою Вас» — Матф. XI, 28) и соотносятся с первым вариантом строк 402–404 (монолог Пугачева из 4-й главы «Происшествие на Таловом умёте») — «Приидите ко мне, кто хоть чем-нибудь недоволен» (см. наст. изд., т. 3).

г

Колосья

Печатается по автографу на полях 7-й главы рукописи под рисунком колосьев с изогнутыми головами лебедей, л. 49, против монолога Буркова (ст. 724–735).

Датируется (как и следующие три записи) временем работы над 7-й главой рукописи поэмы — июнем-августом 1921 г. По свидетельству А. Б. Кусикова, последние две главы «Пугачева», 7-ю и 8-ю, Есенин дописывал в Москве в июне или июле 1921 г.: «...Он <Есенин> находился в крайне нервном и беспокойном состоянии. Некоторое время ему пришлось провести вместе с моим младшим братом. Брат мой, всегда беспечный и ко всем случаям жизни безразличный, на тревожные вопросы Есенина вместо ответа напевал “ростовские песенки”», которые «озарили» последние главы «Пугачева» (РЗЕ, 1, 173; см. наст. изд., т. 3). С. А. Толстая-Есенина считала, что рисунок и запись стихотворения «Песнь о хлебе» исполнены «во время поездки Есенина в Среднюю Азию в 1921 году» (см. наст. изд., т. 3). Однако «Песнь о хлебе» написана до 26 февр. 1921 г. (о сроке выхода сб. «Звездный бык» с первой публикацией ее текста см. наст. изд., т. 1).

Запись, как и рисунок, выполнена карандашом по ходу написания текста. Соотносится с образностью отдельных строк 7-й главы.

д

Луна белая

Иван смотрит

Печатается по автографу на полях 7-й главы рукописи, под стертым рисунком, где изображена фигура человека, смотрящего на луну, л. 50, против монолога Бурнова (ст. 747–769).

Запись, как и рисунок, выполнена карандашом по ходу написания текста. Соотносится со словами монолога Бурнова: «Жалко солнышко мне, жалко месяц...»

е

Окно

Печатается по автографу, исполненному на полях 7-й главы рукописи, под стертым рисунком, изображающим окно, л. 51, против монолога Творогова (ст. 783–799).

Перейти на страницу:

Все книги серии Есенин С.А. Полное собрание сочинений в 7 томах (1995–2001)

Похожие книги

Полет Жирафа
Полет Жирафа

Феликс Кривин — давно признанный мастер сатирической миниатюры. Настолько признанный, что в современной «Антологии Сатиры и Юмора России XX века» ему отведён 18-й том (Москва, 2005). Почему не первый (или хотя бы третий!) — проблема хронологии. (Не подумайте невзначай, что помешала злосчастная пятая графа в анкете!).Наш человек пробился даже в Москве. Даже при том, что сатириков не любят повсеместно. Даже таких гуманных, как наш. Даже на расстоянии. А живёт он от Москвы далековато — в Израиле, но издавать свои книги предпочитает на исторической родине — в Ужгороде, где у него репутация сатирика № 1.На берегу Ужа (речка) он произрастал как юморист, оттачивая своё мастерство, позаимствованное у древнего Эзопа-баснописца. Отсюда по редакциям журналов и газет бывшего Советского Союза пулял свои сатиры — короткие и ещё короче, в стихах и прозе, юморные и саркастические, слегка грустные и смешные до слёз — но всегда мудрые и поучительные. Здесь к нему пришла заслуженная слава и всесоюзная популярность. И не только! Его читали на польском, словацком, хорватском, венгерском, немецком, английском, болгарском, финском, эстонском, латышском, армянском, испанском, чешском языках. А ещё на иврите, хинди, пенджаби, на тамильском и даже на экзотическом эсперанто! И это тот случай, когда славы было так много, что она, словно дрожжевое тесто, покинула пределы кабинета автора по улице Льва Толстого и заполонила собою весь Ужгород, наградив его репутацией одного из форпостов юмора.

Феликс Давидович Кривин

Поэзия / Проза / Юмор / Юмористическая проза / Современная проза