Том 7. Критика и публицистика

Столбов,  поникнувших  седыми  головами,
Столбов  у  Тленности  угрюмой  на  часах,
Стоящих  пасмурно  над  падшими  столбами  —
Повсюду сумрачный  Дедал  в  моих  очах!
……………
……………
……………
           Дружины  мертвецов  гранитных!
           Не  вы  ли  стражи  тех  столбов,
           На  коих  чудеса  веков,
           Искусств и  знаний  первобытных
Рукою  Сифовых  начертаны  сынов?..
           Как  знать, и  здесь былой  порою,
           Творенья, может  быть, весною,
Род  человеческий  без  умолку  жужжал  —
           В  те  времена, как наших  башен
           Главою отрок  достигал,
           И  мамонта, могуч  и  страшен,
На  битву равную охотник  вызывал!
Быть может,  некогда  и  в  этом  запустенье
Гигантской  роскоши  лилось обвороженье:
Вздымались портики  близ  кедровых  палат,
Кругом  висячие  сады  благоухали,
Теснились медные чудовища у врат,
И  мрамор золотом  расписанных  аркад
Слоны  гранитные  хребтами  подпирали!
           И  здесь огромных  башен  лес,
           До  вековых  переворотов,
           Пронзал, быть может, свод  небес,
И  пена  горных  струй, средь пальмовых  древес,
Из  пасти  бронзовых сверкала  бегемотов!
           И здесь на  жертвенную  кровь,
Быть может, мирными венчанные цветами,
           Колоссы  яшмовых  богов
Глядели  весело  алмазными  очами…
Так, так!  подлунного  величия звездой
И  сей  Ничтожества  был  озарен объедок, —
           Парил  умов надменных  рой,
           Цвела любовь… и  напоследок  —
           Повсюду смерть, повсюду прах
           В  печальных  странника  очах!

           Лишь ты, Армида  красотою,

           Над  сей  могилой вековою,
           Природа-мать, лишь ты  одна
           Души  магической  полна!
           Какою роскошью чудесной
           Сей  град развалин  неизвестный
           Повсюду богатит  она!
Взгляните:  этот  столб, Гигант  окаменелый,
           Как  в  поле  колос  переспелый,
К  земле он  древнею склонился  головой;
           Но  с  ним, недвинутый  годами,
           Сосед, увенчанный  цветами,
           Гирляндой  связан  молодой;
           Но  с  головы  его маститой
           Кудрей зеленых  вьется  рой,
           И  плащ из листьев шелковитый
           Колышет  ветр на  нем  лесной!
           Вот  столб  другой: на  дерн  кудрявый,
           Как  труп  он  рухнулся безглавый;
Но  по  зияющим  развалины  рубцам
Играет свежий  плющ  и  вьется  мирт душистый,
           И  великана  корень мшистый
           Корзиной  вешним стал  цветам!
           И  вместо  рухнувшей  громады
           Уж  юный  тополь нежит  взгляды,
           И  тихо всё… лишь соловей,
Как  сердце, полное  — то  безнадежной  муки,
То  чудной  радости  — с  густых  его  ветвей
           Свои  льет  пламенные  звуки…
           Лишь посреди седых  столбов,
Хаоса  диких  трав, обломков  и  цветов,
           Вечерним золотом облитых,
Семейство  ящериц  от  странника  бежит,
И  в  камнях, зелени узорами  обвитых,
           Кустами дальними шумит!..

           Иероглифы  вековые,

           Былого  мира  мавзолей!
           Меж  вами  и  душой  моей,
           Скажите, что  за  симпатия?  —
Нет!  вы  не  мертвая  Ничтожества  строка:
Ваш  прах  — урок  судьбы  тщеславию  потомков;
Живей  ли  гордый  лавр  сих  дребезгов  цветка?..
           О  дайте  ж, дайте  для  венка
           Мне  листьев  с  мертвых  сих  обломков!

           Остатки  Древности  святой,

           Когда  безмолвно  я  над  вами
           Парю  крылатою  мечтой  —
           Века́ сменяются  веками,
           Как  волны  моря, предо  мной!
           И  с великанами  былыми
           Тогда я  будто  как  с  родными,
           И  неземного  бытия
           Призыв блаженный  слышу я!..

           Но день погас, а я душою

           К сим  камням будто  пригвожден,
           И  вот уж  яхонтовой  мглою
           Оделся  вечный  небосклон.
           По  морю синего  эфира,
           Как челн  мистического  мира,
           Царица  ночи  поплыла,
           И  на  чудесные  громады
           Свои  опаловые  взгляды,
           Сквозь тень лесную,  навела.
           Рубины  звезд  над  нею  блещут
           И  меж  столбов  седых  трепещут;
           И, будто движа  их, встают
           Из-под  земли былого дети,
           И  мертвый  град свой узнают,
           Паря  во  мгле  тысячелетий…

           Зверей  и  птиц  ночных  приют,

           Давно  минувшего  зерцало,
           Ничтожных  дребезгов  твоих
           Для  градов  наших  бы  достало!
           К  обломкам  гордых  зданий сих,
           О, Альнаскары!  приступите,
           Свои  им  грезы  расскажите,
           Откройте  им:  богов  земных
           О  чем  тщеславие  хлопочет?
           Чего  докучливый  от  них
           Народов  муравейник  хочет?..
           Ты  прав, божественный  певец:
           Века́ веков  лишь повторенье!
           Сперва  — свободы  обольщенье,
           Гремушки  славы  наконец;
           За  славой  — роскоши  потоки,
           Богатства  с  золотым  ярмом,
           Пото́м  — изящные  пороки,
           Глухое  варварство  пото́м!..