Том 7. Только очень богатые

- Папочка один из самых разговорчивых людей на свете, - весело сказала она, - поэтому все, что ему необходимо, - это внимательный слушатель!

- Чем он занимается, помимо разговоров?

- Он играет на бирже. Спекулирует акциями, в основном в сырьевой отрасли.

- О’кей! Значит, мне надо терпеливо выслушивать папочку и каждый раз быстро вылезать из постели, когда в комнату зайдет Соня Шеппард. Что еще?

- Почему бы нам сначала не поесть? Отдай должное этим маленьким австралийским устрицам, Дэнни. Посмотри, как они аппетитно выглядят, так и жаждут быть съеденными.

Примерно через час официанты убрали остатки пиршества, и мы, насытившись, отползли от стола, опустошив за едой примерно четверть огромной бутыли шампанского. Я снова наполнил наши бокалы и уютно устроился в кресле, а Марсия растянулась на кушетке, поставив бокал с шампанским себе на живот.

- Который час, Дэнни?

- Начало девятого.

- У нас еще целый час до отъезда в аэропорт, - с довольным видом заметила она, - ты не боишься летать?

- Я не просто боюсь, боюсь до чертиков, - поделился я откровенно, - у меня агорафобия.

- Аго… какая фобия?

- Патологический страх открытого пространства.

- Тогда тебе должна понравиться Австралия! - хихикнула она. - А меня совершенно не пугают длительные полеты, конечно, до тех пор, пока капитан внимательно следит за приборами и держит руки подальше от юбки стюардессы.

Она села, не отрываясь допила шампанское, снова улеглась, выронив пустой бокал на пол.

Потом с наслаждением потянулась и зевнула.

- Я выпила шампанского ровно столько, чтобы проспать все время до Сиднея.

- Что касается меня, - мрачно заметил я, - не хватит проклятого шампанского со всего белого света, чтобы заставить заснуть в самолете.

- Обычные фобии не что иное, как легкие неврозы. Любой приличный психиатр вылечит тебя за несколько сеансов.

- Меня вполне устраивает моя голова в таком виде, как она есть. Я знал одного парня в Нью-Йорке, у него были страшные желудочные колики. Он долго страдал, и никто не мог его вылечить. Ну, он пошел к психоаналитику, и всего за тысячу баксов тот его вылечил. Оказалось, что этому парню приходилось сдерживать свой бешеный темперамент, подавлять вспышки гнева и раздражения. Это ему удавалось, чем он немало гордился. Но подавление естественных чувств вызывало стресс и выливалось в желудочные спазмы. Психоаналитик оказался совершенно прав - как только мой приятель узнал об этом факте и перестал сдерживаться, спазмы тут же прекратились.

- Но это же замечательно! - Кажется, Марсия неподдельно заинтересовалась моей историей. - Значит, у него больше никогда не было коликов?

- Никогда, - ответил я, - но теперь у него страшные мигрени.

Мы помолчали.

- Я была страшно потрясена, когда погиб Ральф, мой первый жених, - начала она монотонным безучастным голосом, - но постепенно успокоилась. А спустя год погиб Кевин, и вот это меня доконало. Понадобилось три сеанса в неделю в течение полугода, чтобы психоаналитик вытащил меня из ужасного стресса.

- Значит, он привел тебя в норму?

- Да, это ему удалось.

- Так для чего тебе понадобился еще и я?

Она медленно повернула голову и, окинув меня задумчивым взглядом, прикусила нижнюю губу.

- А ты не так глуп, Дэнни, хотя и не можешь вовремя увернуться от распахнутой двери. Ну хорошо, слушай. Доктор вытащил меня, но на это потребовалось много сил и времени. Когда я пришла к нему первый раз, то имела привычку заливаться слезами, стоило кому-нибудь сказать мне всего лишь «с добрым утром». Целыми днями я лежала в постели, мне не хотелось вставать. Доктор Лэйтон сделал много для меня, и я ему очень благодарна.

- По какому-то странному совпадению оба человека, которые собирались на тебе жениться, погибли от несчастного случая, - подвел я итог, - почему бы тебе с этим не смириться?

- Господи, какой здесь яркий свет, - вдруг сказала она, - сделай что-нибудь, Дэнни, пожалуйста.

«Яркий» свет лился от одной лишь настольной лампы под абажуром. Я встал и погасил ее. Стало темно, но снаружи все-таки пробивался свет со стороны бассейна через створчатую стеклянную раздвижную стену. Я вернулся к своему креслу.

- Так гораздо лучше, - сказала Марсия, - никогда не могла откровенно говорить с доктором Лэйтоном, пока он не опустит шторы на окнах. Вообще гораздо легче разговаривать с человеком, если не видишь его лица.

- Ты не хочешь сейчас говорить об этом?

- Не хочу, но все-таки отвечу на твой вопрос. - Она понизила голос почти до шепота. - Я не могу принять дурацкую теорию совпадений, потому что смерть Кевина сопровождали кое-какие обстоятельства.

- Но раз это был не несчастный случай, значит, самоубийство или убийство?

- У Кевина не было абсолютно никаких причин сводить счеты с жизнью, он вообще не был похож на самоубийцу.

- Значит, из-за каких-то обстоятельств ты сделала вывод, что он был убит, - терпеливо подвел я черту.