Том 7 (Вторая половина XV века, литература эпохи исторических размышлений)

Единою при немъ нападе на град смертоносие. Той же утешаше люди отъ Златаустовех словесъ, яко: «Сего ради язвими бываемъ им же согрешивше к Богови, покаяниа не взыскахомъ о гресех своих. В тишине и пространстве упитавшеся аки человецы отъ веселиа забвение страха Божиа приемше прегрешиша, и сего ради язву смертную граду наведе. Но и се многиа милости и человеколюбиа есть Его дело, не подвиже бо языки ни страны приведе на распленение и расхищение предая грех ради. Аще бо кто и азвенъ бысть, но обаче в дому своемъ есть, и вси свои изболезнующе ему суть. Аще и умрет кто, ближникъ своих руками съ священническами молитвами погребается, и священными службами помяновенъ бывает, и покаянным грехом милость от Бога отлучает. И ныне к покаянию прибегше, милостива Господа Бога сотворите, унша дела своя творяще, и со здравиемъ спасение восприимете себе». Тогда же молитвовавше людие вси и храм въ имя святаго Сумеона в Зверинцах создаша.[382] И тако язве смертнеи погыбши, и Божиа милость паки людемъ многа бысть. И паки радости людие о Божиих дарованиих исполняхуся, безъ возмущениа и без скорби выну пребывающе, веселяхуся.

Блаженный же архиепископъ Иона състаревся беяше, и нозе ему тяжестне быша зело, и ко блаженней кончине зряше, заветъ своею рукою списа о монастыри своемъ, яко не насиловати ему, снабдети же братии своей, иже бывающим по нем архиепископом поручи самъ, якоже Иаковъ, простре нозе свои на ложи своем[383] и скончася во блаженную кончину праведных.

Подобающая о немъ пениа сотворше, вложиша на то устроеных ему ковчегъ дубовъ, честное тело его покрывше дъскою в ковчезе, на нейже назнаменаша лето и месяць и день преставлениа его. Поставиша той въ гробе въ церкви славнаго Предтечы и крестителя Иоана, еюже самъ созда. Землею же того не посыпаша до четыредесяти дний, елико днии панахиды певахуся. И понеже тело его и по четыредесятихъ днех не издасть воня, и по сихъ землею засыпати гроба его не произволиша, но верху гроба его дъсками древяными вышши лакти покрыша, аки веровавше добрей жизни его ради телеси его не смердети уповавше, якоже и прочим мертвецемъ. И второму лету уже исходящу по успении его и никтоже до днесь смрад обонявъ явися от гроба его. Въ церкви той присно людем поющим ту и у гроба его стоящим и месту мокру сущу и водну и летомъ теплым бывшимъ, обаче преподобнаго святителя тело не издастъ воня и до днесь. И многа исцелениа бываху от телеси святаго отца даже и до днесь, с верою приходящим человекомъ яцемже недугомъ кто одержимъ бываше.

Сиа ми воспомянушася о приснопамятнемъ семъ архиепископе Ионе, малая, иже инии оставиша иже болшая памети писавшеи, и елика ти оставиша аки мала и не вписаша к прочимъ своимъ писменомъ, мы приложихом воспомянути по блаженнем Еуфимии о священнемъ Ионе. Да дасть же Господь и ныне молитвами его благословение, якоже и при немъ: земли обилие и любов и тишину странамъ и миръ граду и людемъ его. Богу нашему слава ныне и присно и в векы векомъ. Аминь.

ПЕРЕВОД

МЕСЯЦА НОЯБРЯ В ПЯТЫЙ ДЕНЬ. ВОСПОМИНАНИЕ О ЖИТИИ И ЧУДЕСАХ И О ПРЕСТАВЛЕНИИ БЛАЖЕННОГО ИОНЫ, АРХИЕПИСКОПА ВЕЛИКОГО НОВГОРОДА, КОТОРЫЙ БЫЛ ПОСЛЕ ВТОРОГО АРХИЕПИСКОПА ЕВФИМИЯ-ЧУДОТВОРЦА, ЧТО В ВЯЖИЩАХ, ОТ ГОДА 6976 (1468) ДО ГОДА 6979 (1471)

Теперь хорошо вспомнить и блаженного нашего пастыря Иону, хотя бы в кратком слове. Кстати вспомнить его здесь после преподобного архиепископа нашего Евфимия, что воссиял пред очами нашими и чью добродетель и благодеяния все мы испытали и были свидетелями им. Ведь так много потрудился он за людей своих, хорошо пася паству свою, как добрый пастырь — воистину Евфимий! Во время бедствий спокойно вел стадо свое, по Господнему слову: «Не оставляй стадо, бегая как наемник, но душу свою положи за подопечных своих».

Совсем незадолго до епископства его поднялся на новгородцев Витовт, князь виленский, подобно голодному волку нападая на людей, оружием поражая даже тех, в ком текла родная ему кровь. И со всей многочисленной литовской силой пошел он на Великий Новгород, покорить и пленить стремясь его. И город Порхов уже, словно неводом, объял множеством войск, и осаду его начал, не переставая совершать зло. И оттого весь Великий Новгород был в сильном изнеможении и военных заботах, так как незадолго до этого с немцами воевал, а также голодом был истощен и насилиями собственного князя; и вот этот свирепый волк, словно одолеваемый голодом, напал на уставших и давно измученных людей, задумав пожрать их. Беззаконно и преступно нарушил он мирный договор, за что после воздаст ему Господь через ордынских царей! Ведь ордынские цари с татарским своим войском его многочисленное литовское войско, напавшее на них в поле, словно какие-то дикие звери, выскочившие из пещер, погубили и могучего коня его, и остальных коней захватили, а сам Витовт с небольшим полком бежал, оставив польские города и большие села без застав, думая лишь о своем спасении. И опустошили их татарские руки из-за сильного гнева их царя.