Том 7 (Вторая половина XV века, литература эпохи исторических размышлений)

Да и о том ми отпиши: мощно ли у мене побывати Паисею да Нилу, о ересех тех было с ними поговорити? Да есть ли у вас в Кирилове, или в Фарафонтове, или на Каменном[1044] книги: Селивестрь папа Римскы, да Афанасей Александрейскы, да Слово Козмы прозвитера на новоявльшуюся ересь на богумилю, да Послание Фотея патриарха ко князю Борису Болгарьскому,[1045] да Пророчьства, да Бытия, да Царства, да Притчи,[1046] да Менандръ,[1047] да Исус Сираховъ,[1048] да Логика,[1049] да Деонисей Арепагит[1050]? Занеже те книги у еретиков все есть.

Да чтоб еси себе мнения не подръжал. Занеже не нашо дело гневъ дръжати. Будет твой сынъ боярьской невежливо приехалъ, ино ведь по посольству и ответ дается. И ты ныне задняа забывай, а на предняа простирайся. Где пакъ будут наши недостаткы, или неведением что будем учинили, и ты бы то намъ также простил, яко Господень ученикъ рекшаго: «Аще съгрешит к тебе брат твой, глаголя: “каюся”, остави ему».[1051] Да и о том еще воспоминаю твоему святительству, аще будешь съвершено оставил той великы святительскы санъ, хотя смерениа образъ въсприятъ, да не запнеть врагъ предложениа твоего, преднося помыслъ, въспоминаа велико что сътворивъ. Но паче подобает ти имети помыслъ всегда уничиженъ, поминая Закхеем реченнаа:[1052] «Аще кого чемъ изобидех, да въздамь четверицею». Сиа и Законом положена быша. Аще ли речеши: «Несмь обиделъ никого же», ино от служащих твоих кто будеть изобиделъ, хотя и тебе неведомо, а отвечати тебе же за то. Занеже секира безъ секущаго не сечеть, сице и слуги наши не могуть никого изъбидети, аще не от нас будуть власти прияли. Ползы бо ради сиа писахъ тебе, поминаа рекшаго: другъ другомъ подкрепляемъ, яко град твердъ. Да и тебе молим тя, аще что услышишь о наших недостаткахъ, еже будеть зле творимаа нами, такожде писаниемъ възвести намъ, а то мне от тебе за великую любовь. А милость Господа Бога вседержителя и его пречистыя Богоматери и нашего смерениа молитва, купно же и благословение, да есть всегда съ твоимъ святительствомъ и боголюбьемъ. Аминь.

Бывшему архиепископу ростовьскому и ярославьскому Иоасафу.

В лето 6997, февраля 23, 24, 25 преписахь сие послание, въ грамоте строкъ девяносто и 5.

ПЕРЕВОД

Мы, Геннадий, Божией милостью архиепископ Великого Новгорода и Пскова, Иоасафу, бывшему архиепископу ростовскому и ярославскому, этим нашим посланием возвещаем достойную и духовную любовь твоему боголюбию, святейшему и боголюбивому силою Святого Духа, и да пребываешь ты во здравии духовном и телесном, достойном твоего всесвященства.

Полагаю, что твоему святительству не остались неведомы раздоры в церкви из-за нападения еретиков, о чем я посылал следственные дела великому князю и духовному отцу его митрополиту, и митрополит, по его словам, сообщал и вам о тех великих бедствиях, каких изначала не бывало в Русской земле. Да и там в Цареграде, после того, как Константин Великий созвал Первый собор против Ария, до времени Феофила-иконоборца творилось смешение — были цари православные, были цари еретики, но православных было больше: православных было тридцать без одного, а еретиков было двенадцать, считая и с Феофилом-иконоборцем; и когда Михаил, Феофилов сын, установил православие, то стал он сорок третьим православным царем после Константина. И с тех пор всех тех православных царей было от Михаила до Калоиоанна-царя сорок два, но ни при одном в Царьграде не было иудейской и еретической дерзости. На Руси же, с тех пор как князь Владимир Киевский крестил всю землю Русскую, — а прошло с того времени пятьсот лет с годом, — и слуху не бывало, чтобы была на Руси какая-нибудь ересь.

И когда господин наш и отец митрополит всея Руси Геронтий вместе с вами, архиепископами и епископами, и вместе с ним священный собор, избрали меня с согласия и по совету сына своего, государя нашего великого князя Ивана Васильевича всея Руси, и послали на архиепископию Великого Новгорода и Пскова — я не был достоин этого, но не мог ослушаться своего господина и отца, митрополита всея Руси Геронтия. И нашел я здесь новгородских еретиков, предававшихся иудейским мудрствованиям, которые были прикрыты постыдной клятвой этих еретиков — назову ее маркианской, или месалианской. Ибо последние, когда их вопрошают, отрекаются от своих заповедей, бесстыдно и усердно клянутся и проклинают всех так мудрствующих или мудрствовавших, и присягают без страха, будто они такие заповеди ненавидят. Так и эти еретики говорят открыто и учат православных христиан своему зловерию, а спроси их, и он говорит: «Я, дескать, православный христианин»; а во всем том лихом деле запираются. А у них не одно иудейство — смешано оно с месалианской ересью: главы об этом ты найдешь у себя в правилах; а все это мне твердо сказал их товарищ, поп Наум. Да и псалмы ко мне принес, составленные ими по иудейскому образцу, и те псалмы я послал к митрополиту же со следственными делами.