Том 8

Например, популярная русская сказка о коте и лисице много раз издавалась и, к сожалению, по сей день издается в неудачных пересказах. Не уяснив народного смысла этой сказки, авторы таких литературных вариантов не обратили внимания на слово «воевода», часто встречающееся в записях, и называют кота братом лисицы, приехавшим из сибирских лесов, и тем самым не только исказили народное звучание, но и разрушили сказку, лишив ее логики. Судя по этим пересказам, кот нагнал страху на всех обитателей леса, потому что он сердитый. Но нельзя поверить, чтобы такие сильные звери, как медведь и волк, убоялись незнакомого им маленького зверька кота и приходят с приношениями, чтобы задобрить его.

В пересказе А. Н. Толстого, сохранившего и подчеркнувшего подлинно народное содержание сказки, все понятно: волк и медведь боятся кота потому, что на вопрос медведя: «А кто такой Котофей Иванович?» — лисица отвечает: «А который прислан к нам из сибирских лесов воеводою. Я раньше была лисица-девица, а теперь нашего воеводы—Котофея Ивановича — жена».

Эта деталь сразу же ставит все на свое место. Кот, оказавшись в лесу, выдает себя за воеводу, присланного управлять лесом. Поэтому (а не почему иному) лесные звери и стремятся задобрить кота-воеводу взятками и приношениями. Лиса, ставшая женой кота-воеводы, всячески эксплуатирует зависимых и подчиненных коту-воеводе зверей, запугивает их, вымогает взятки. В этой сказке хотя и рассказывается о зверях, но изображаются человеческие характеры, показаны социальные отношения и разоблачаются взяточничество, наглость и жадность чиновников, веками эксплуатировавших зависимый от них трудовой народ. Таково подлинно народное содержание сказки, хорошо донесенное до читателей в пересказе А. Н. Толстого.

В этом же направлении велась работа и над другими произведениями.

Одна из любимых народом сказок — это сказка о добывании целебных яблок и живой воды. Ведущей идеей ее народных вариантов является активная борьба за счастье: ум, смелость, сила и справедливость, женская верность и женское достоинство побеждают зло. Мечты народа о борьбе со старостью и болезнями, мечта о продлении жизни нашли свое воплощение в этой сказке.

В «Сказке о молсдильных яблоках и живой воде» А. Н. Толстой полностью сохранил большинство эпизодов из народных вариантов и особенно подчеркнул сюжетные линии, связанные с женой-богатыркой, создающие прекрасный и очень характерный для народных сказок образ сильной физически и духовно женщины, полной достоинства и значительности. Тогда как в иных литературных вариантах этой сказки выпущены все эпизоды, в которых действует жена-богатырка. Вместо исключительной по яркости героини в этих пересказах—пассивная царевна, которую спасает Иван-царевич. Темы изображения героической женщины и верной любви опущены, и поэтому народная идея не нашла такого полного раскрытия, как в пересказе Толстого.

В сказках о животных, в соответствии с характером их стилевых особенностей, писатель, следуя традиции сказочников, не только сохранял, но в иных случаях и усиливал ритмичность, заново вводил песенки или обогащал имеющиеся в. основном варианте.

В пересказе сказки «Как старуха нашла лапоть», источником которой послужил вариант из сборника Карнауховой (привлекались, конечно, некоторые эпизоды и детали и из других вариантов), А. Н. Толстой песенку старухи заимствовал из текста в сборнике Афанасьева:

Шню, шню, бычок,
Соломенный бочок,
Сани не наши,
Хомут не свой,
Погоняй — не стой…

В сказке «Петушок — золотой гребешок», представляющей в пересказе писателя сложное соединение многих источников, первые три строки песенки кота:

— Трень, брень, гусельцы,
Золотые струночки…
Еще дома ли Лисафья-кума? —

взяты из текста, напечатанного в сборнике Авдеевой «Русские сказки для детей», а четвертая, последняя, строка «Во своем ли теплом гнездышке?» дописана А. Н. Толстым.

А. Н. Толстой, как известно, был великолепным рассказчиком. Он чувствовал малейшие оттенки не только в слове, но и в интонации, и в работе над пересказами строго относился к языку и стилевой манере, стремясь сохранить в книге живое звучание сказки.

В своем предисловии к первой книге русских сказок, отмечая неудачные опыты пересказов народных сказок, он писал: «Составители таких сборников обычно брались за обработку сказок, причем пересказывали их не народным языком, не народными приемами, а «литературно», то есть тем условным, книжным языком, который ничего общего не имеет с народным.

Пересказанные таким образом сказки теряли всякий смысл — в них от великолепного народного творчества оставался один сюжет, а главное: народный язык, остроумие, свежесть, своеобразие, сама манера рассказа, беседы, иными словами, народный стиль — пропадало так же, как дивный и хрупкий рисунок крыльев бабочки исчезает при неуклюжем прикосновении человеческих пальцев».