Том 8

«Жил-был солдат. У этого солдата был сын. Сын его так хорошо служил, что дослужился до генеральского чина. Царь дал денег, чтобы он роздал солдатам. Он пошел и проиграл эти деньги и сказал себе: «Где я возьму денег солдатам? Пойду лучше на все четыре стороны». Долго он шел и пришел к помещику. «Зачем ты сюда? — спросил помещик. — .Здесь никто не проходит: в соседнем доме поселился нечистый». Генерал сказал: «Дай мне тарелку с икрой, двенадцать бутылок с водкой и оловянных орехов». Помещик дал. Генерал пришел в дом. В самую полночь вылезает нечистый, весь в шерсти. Генерал сказал ему: «Иди сюда закусывать». Тот пришел. Генерал налил рюмку и подает, но тот не пьет. Генерал дал икры, но он не ест, стал давать оловянные орехи — тот взял орехи и бросил в лицо генералу. Генерал рассердился и вынул револьвер и застрелил его, отсек саблей голову и сел опять закусывать. Вдруг с шумом вылезают пять человек и тащат в гробу человека с длинным носом. Он сказал: «Идите сюда закусывать». Те не идут. Генерал подбежал и отрубил нос, который лежал в гробу, и положил нос в карман, а чертям сказал: «Сейчас я вас застрелю». Черти сказали: «Не стреляй». Генерал потребовал пять мешков золота и велел их свезти к отцу. Черти свезли десять мешков. Генерал пошел к помещику и рассказал ему. У чертей захворал дядька. Они пришли к генералу и сказали: «Не вылечишь ли ты у нас дядьку?» Он сказал: «Вылечу, а вы давайте пять мешков золота». Те согласились. Генерал пошел и приклеил нос, от которого болел дядька. Черти дали генералу пять мешков золота. Генерал пошел к отцу, роздал солдатам деньги…»[122] Ясно, что в этой записи нет никаких поэтических достоинств, а иной раз они бывают лишены и смысла. Подобные тексты, может быть, представляют какой-нибудь интерес для исследователей фольклора, но, конечно, не могут рассматриваться в качестве образцов поэтического творчества народа.

И, наконец, еще одна особенность фольклорных источников, о которой, к сожалению, многие литераторы часто забывают, не могла не привлечь внимания А. Н. Толстого. Дело в том, что народная сказка, как и все прочие виды фольклора, представляет собою явление устного исполнительского искусства, искусства, в котором словесный текст хотя и играет исключительно большую, даже ведущую роль, но далеко не единственную.

Художественно-впечатляющие, изобразительные средства сказки в живом исполнении не исчерпываются только словом; в арсенале художественных средств сказочника непременно присутствует и мимика, и жест, и интонация, и обязательно реакция слушателей. Иначе говоря, словесный текст не исчерпывает понятия сказки. Между текстом сказки и ее передачей сказителем приблизительно такая же разница, как, например, между текстом драматурга и театральной постановкой. На этот счет есть много чрезвычайно ценных свидетельств самих собирателей фольклора.

Да и сам словесный текст в сказке, в силу того, что полноценным в художественном отношении он становится именно в устном исполнении, не адекватен словесному тексту литературных произведений. Речь устная и речь письменная строятся по-разному. У них разный лексический состав и разное синтаксическое построение.

А. Н. Толстой учитывал все особенности, характер материала и специфику народных сказок и прекрасно понимал, что создание сборника никак не может быть ограничено составительской работой и обычной литературной правкой имеющихся источников. И поэтому созданию свода русских народных сказок предшествовала большая предварительная подготовка, длившаяся довольно долго. Сначала был тщательно продуман общий план всего издания и содержание каждой книги. Затем надо было собрать материал и найти средства оформления этого материала таким образом, чтобы сохранить в книге наибольшую подлинность сказок в их типическом народном и общерусском звучании. Ведь создавался сборник не архангельских, нг орловских или рязанских сказок. Готовились к изданию избранные сказки всего русского народа. Между тем все многочисленные записи сказок собирались и издавались как сказки какой-нибудь определенной местности, со всеми особенностями, обусловленными исторической судьбой края, местными поэтическими традициями народного искусства, диалектизмами и т. п.

Для полного и всестороннего изучения материала в наибольшем количестве вариантов А. Н. Толстой привлекал тексты, опубликованные в научных изданиях, обследовал рукописные фонды, а в некоторых случаях добивался и новых записей.

Помимо этого, писатель стремился послушать сказку в ее живом звучании. Он не раз говорил: «Надо непременно послушать хороших сказочников. Они могут дать для нашей работы больше, чем многие записи…» И А. Н. Толстой слушал сказки в исполнении одного из известных сказочников XX века М. М. Коргуева, слушал и других сказителей, чтобы получить непосредственное впечатление о сказке в живой традиции.