Том 8. Под крышкой гроба

— Всегда можешь передумать. Начинай хоть сейчас. Я уложу всех вас и исчезну, прежде чем рассеется дым.

Глаза у него сузились, а подбородок выдвинулся вперед.

— Тебе это так просто с рук не сойдет.

— Хочешь, попробуем? — Я откинулся на спинку стула, и они увидели дуло револьвера, выглядывающего из- под моих скрещенных рук.

Все трое замерли.

— Ладно. Забудем, — сказал Чет.

Не спуская с них глаз, я кивнул головой.

— Когда задумаешь поиграть со мной в следующий раз, запомни, Чет… оборона — не моя тактика. Побеждает тот, кто наступает. Еще одна попытка убрать меня, и мне наплевать, с чьей стороны угроза. Моя пуля уложит любого. Поразмысли, если у тебя было что-то на уме, и передай другим, чтобы поостыли, иначе всех вас соберут в один большой мешок — я об этом позабочусь.

Я встал и нахлобучил шляпу. Револьвер вернулся в кобуру, но рука была рядом наизготове.

Глядя все еще сузившимися глазами, Чет взял свою чашку.

— Неужели правду говорят, Дог? Ты цел, потому что знаешь что-то такое, что может заложить всех?

— На чужой роток не накинешь платок, малыш, — ответил я.

Подождав, пока какая-то парочка поравнялась с нашим столиком, я сделал шаг и оказался перед ними, так что они были моим прикрытием, если бы кому-нибудь вздумалось начать пальбу. Выйдя на улицу, я оглянулся.

Они продолжали сидеть за столиком; Чет что-то говорил, двое других слушали его. Блэки сжал кулаки и грохнул одним о стол. Представляю, что он сказал.

Часы показывали половину пятого.

Шэрон подкрасилась, закрыла косметичку и опустила ее в сумочку.

— Креста на тебе нет, поднять девушку в такую рань. Еще только десять утра, а мы уже почти добрались до Линтона.

— Детям положено вставать рано, — назидательно заметил я.

Подняв брови, она опять бросила на меня свой неуловимо странный взгляд.

— Детям? Да ты не распознаешь ребенка, даже если он налетит на тебя.

— А сколько тебе, сладкая?

— Достаточно, чтобы жить самостоятельно, а не болтаться за тобой, как Пятница за Робинзоном Крузо.

— Никто тебя не заставлял ехать со мной.

— Мистер Келли, я ни за какие коврижки не откажусь от возможности побыть с вами. Знаешь, какие сплетни о тебе сочиняют?

— Выкладывай.

— Что ты как тихий омут, где черти водятся. Дик Лаген намекал на самые ужасные вещи, а Мона Мерримен считает, что ты — тайный супруг одной молодой особы, чей отец был вице-диктатором какой-то из новых стран… и был убит вскоре после прихода к власти.

— Ах эта слава! Ну куда от нее денешься? — вздохнул я.

— Это все правда? — Она смотрела прямо перед собой, сложив руки на коленях.

— Если правда, то ты скоро все узнаешь из газет.

— Тебя это, похоже, не очень-то беспокоит?

— Птичка, я давно разучился беспокоиться.

С милю мы проехали молча, потом она поерзала на своем сиденье, и я почувствовал на себе ее взгляд.

— Что происходит с Ли?

Пожав плечами, я свернул налево.

— Ничего.

— Дог, он до смерти напуган. Он так смотрит на тебя, как будто… как будто ты вот-вот взорвешься или произойдет еще что-нибудь в этом роде.

— Ты же знаешь Ли.

— Не настолько хорошо, но достаточно, чтобы заметить, что раньше он таким никогда не был. — Она помолчала. — А это не связано с тем… вчерашним событием? С теми двумя… ты понимаешь. Вчера было сообщение в «Ньюз»…

— Совпадение.

— По телевидению тоже показывали. Сообщили, что на них напали и… изуродовали. Полиция ведет поиск.

— Знаю. Они были у меня.

— И?

— Ничем не мог помочь. С тем и ушли.

— Дог… они и ко мне приходили. Я… я сказала, что мы там были.

Протянув руку, я сжал ее колено.

— И правильно сказала, солнышко. Нам нечего скрывать. Нью-Йорк — большой город. Всякое случается. Это совпадение.

— Дог…

— Ты же помнишь, сколько я отсутствовал… каких- нибудь полторы минуты. Неужели за это время можно убить и изуродовать двух здоровенных лбов и не получить ни царапины?

Шэрон долго молчала, прежде чем заговорить. Она же видела кровь на моей рубашке.

— Не знаю, — тихо ответила она.

— Ты переоцениваешь мои возможности, детка. Это, конечно, лестно, — засмеялся я. Она усмехнулась и откинулась на спинку сиденья.

Из-за деревьев показались очертания Линтона с четырьмя указующими вверх перстами заводских труб. Три из них бездействовали, а из четвертой поднимался дым, отравляя всю округу. Если Линтон отражал экономическое состояние Бэрринов, то вид у него был далеко не процветающий.