Том 8. Под крышкой гроба

Это был молодой белокурый немец, он даже шлема надеть не успел. Каким-то чудом я увернулся от этого ухмыляющегося фрица. Он тут же подбил Бертрама. Я успел только запомнить его лицо, имя Хельгурт, выведенное под фонарем, и пять значков на его «мессере» с желтым обтекателем, обозначавших, что на его счету три американских и два английских самолета. Мы одновременно встали на крыло и скользили, как два любовника, готовые слиться в огненном поцелуе. Заложив крутой вираж, так что кровь отлила от головы, мы разошлись, и он попал в мой прицел раньше, чем я в его. Огненная струя в секунды превратила прекрасную летающую машину в кучу металлолома, а смеющегося белокурого фрица — в прах. Он сбил пять самолетов, а я гораздо больше, но я помнил их всех, и этого Хельгурта, и его желтый обтекатель. Почему же я не могу вспомнить, что означает «Дог. Феррис, 655»?

Было два часа шестнадцать минут дня. Объехав заводской комплекс по периметру и убедившись, что для непосвященного глаза жизнь там била ключом, я съехал на боковую дорогу, проходившую по старой части города, остановился у пивного бара, выпил кружку пива и позвонил Шейле Макмиллан.

Когда я назвался, она рассмеялась и пригласила меня на обед. Ноя сказал, что, если она хочет увидеть то место, где ее муженек схлопотал свой шрам, пусть приезжает в ресторанчик «У Тода».

Старички работяги уже разбрелись. У бара сидело всего три человека. Тихо играл приемник, а заходящее солнце бросало розовый свет сквозь пыльные окна.

Шейле, конечно, не стоило являться сюда в этой кожаной мини-юбке в обтяжку. Да и колготки бы ей не помешали, чтобы прикрыть весь этот разгул обнаженного тела. Кожаный жилет с бахромой, перехваченный на талии ремнем, открывал ее загорелую грудь чуть не до пупа.

— Что это Тод на меня так смотрит? — спросила Шейла.

— На тебя посмотреть, сразу кончишь, — ответил я.

— Он или ты?

— Меня голым телом не удивишь. Старика вот смущаешь.

— Ногами или грудями?

— Всем сразу. А ему надо хорошего понемножку.

— С чего начнем?

— Не лезь к Тоду, а то схлопочешь пива в физиономию.

— Тогда полезу к тебе.

— А я могу отмочить кое-что и похуже.

— Тогда выкладывай.

— Посмотри на меня.

— Смотрю.

— И теперь не понятно?

— Шутишь.

— Ничуть, крошка. Берегись.

Улыбка медленно распустилась на ее лице, как восходящее солнце. Ее ярко-синие глаза, казалось, омывали меня своим неистовым сиянием.

— Тигр?

— Вроде этого. Остерегайся. Хотя тигры умеют и мурлыкать.

— Ты — вредный тигр.

— Очень уж ты стараешься убедиться в этом.

— Тебе наговорили обо мне всякого вранья, Дог.

— Не думаю, чтобы кто-то хотел развлечься таким образом.

— Вот как?

Я утвердительно кивнул головой.

— Как у Кросса появился шрам на голове?

— Он сказал тебе правду. Я ударил его камнем. Маленький был, у меня не было другого способа защиты. Сработали низменные инстинкты.

— Знал бы ты, как он тебя ненавидит.

— Он просто ненавидит Бэрринов.

— Ты-то — не Бэррин.

— Зато у меня камень… за пазухой.

Шейла подняла бокал и посмотрела на солнце через напиток со льдом. Радужная полоска света упала на ее лицо. Она опустила бокал.

— Знаешь, что он собирается с тобой сделать?

— Пусть попытается.

Я махнул рукой Тоду, чтобы он налил мне еще.

— Если тебя раздеть, ты вся такая хорошенькая?

Миндалины ее глаз на мгновение расширились, и она засмеялась.

— Еще лучше.

— А волосы такого же цвета?

— Абсолютно.

— А ноги?

— От самой шеи растут.

— А заводишься быстро?

— О, да.

— А много раз?

— Конечно.

— Когда занимаешься любовью сама с собой?

— Да ты и вправду тигр.

— Хочешь убедиться?

— Нет.

— Болтать лучше?

— Гораздо, — ответила она.

— Нам есть о чем поболтать, верно?

— Пожалуй. Я смотрю, ты хорошо разбираешься в женщинах, — заметила Шейла.

— Неплохо.

— Давай пойдем куда-нибудь, поговорим.

Когда я положил деньги на прилавок, Тод посмотрел на меня, как будто я был укротитель в клетке с тигром, потом безнадежно махнул рукой, чертыхнулся и улыбнулся понимающей улыбкой, какой могут обмениваться только мужчины.

Я открыл ей дверцу машины, она села, глядя прямо перед собой.

— Кому-то приходится проигрывать.

— Всегда так, — ответил я.

16

Шейла расстегнула до самого пояса пуговицы на моей рубашке и кончиками ногтей провела сверху вниз по моей груди, наполнив меня жаром.