Том 8. Стихотворения, поэма, очерки 1927

В сердце
    без лесенки
лезут
     эти песенки.
Где родина
     этих
        бездарных романсов?
Там,
  где белые
      лаются моською?
Нет!
  Эту песню
      родила масса —
наша
     комсомольская.
Легко
     врага
     продырявить наганом.
Или —
   голову с плеч,
         и саблю вытри.
А как
     сейчас
     нащупать врага нам?
Таится.
   Хитрый!
Во что б ни обулись,
         что б ни надели —
обноски
   буржуев
       у нас на теле.
И нет
      тебе
     пути-прямика.
Нашей
   культуришке
         без году неделя,
а ихней —
     века!
И растут
    черные
дурни
      и дуры,
ничем не защищенные
от барахла культуры.
На улицу вышел —
           глаза разопри!
В каждой витрине
        буржуевы обноски:
какая-нибудь
        шляпа
         с пером «распри»,
и туфли
   показывают
        лакированные носики.
Простенькую
      блузу нам
и надеть конфузно.
На улицах,
     под руководством
            Гарри Пилей^*,
расставило
     сети
       Совкино, —
от нашей
    сегодняшней
         трудной были
уносит
   к жизни к иной.
Там
  ни единого
       ни Ваньки,
              ни Пети,
одни
  Жанны,
     одни
        Кэти.
Толча комплименты,
         как воду в ступке,
люди
     совершают
       благородные поступки.
Всё
  бароны,
     графы — всё,
живут
      по разным
       роскошным городам,
ограбят
   и скажут:
        — Мерси, мусье, —
изнасилуют
     и скажут:
         — Пардон, мадам. —
На ленте
    каждая —
           графиня минимум.
Перо в шляпу
      да серьги в уши.
Куда же
    сравниться
         с такими графинями
заводской
     Феклуше да Марфуше?
И мальчики
     пачками
стреляют за нэпачками.
Нравятся
     мальчикам
в маникюре пальчики.
Играют
   этим пальчиком
нэпачки
    на рояльчике.
А сунешься в клуб —
         речь рвотная.
Чешут
  языками
      чиновноустые.
Раз международное,
         два международное,
но нельзя же до бесчувствия!
Напротив клуба
       дверь пивнушки.
Веселье,
    грохот,
       как будто пушки!
Старается
     разная
        музыкальная челядь
пианинить
     и виолончелить.
Входите, товарищи,
            зайдите, подружечки,
выпейте,
    пожалуйста,
         по пенной кружечке!

Что?

Крою
     пиво пенное, —
только что вам
      с этого?!
Что даю взамен я?
Что вам посоветовать?
Хорошо
   и целоваться,
         и вино.
Но…
вино и поэзия,
      и если
         ее
хоть раз
   по-настоящему
           испили рты,
ее
 не заменит
     никакое питье,
никакие пива,
      никакие спирты.
Помни
   ежедневно,
        что ты
           зодчий
и новых отношений
            и новых любовей, —
и станет
    ерундовым
         любовный эпизодчик
какой-нибудь Любы
         к любому Вове.
Можно и кепки,
       можно и шляпы,
можно
   и перчатки надеть на лапы.
Но нет
   на свете
       прекрасней одежи,
чем бронза мускулов
         и свежесть кожи.
И если
   подыметесь
        чисты́ и стройны́,
любую
   одежу
      заказывайте Москвошвею,
и…
  лучшие
     девушки
           нашей страны
сами
  бросятся
      вам на шею.
  

[1927]

Письмо к любимой молчанова, брошенной им, как о том сообщается в № 219 «Комсомольской Правды» в стихе по имени «Свидание» *