Том 8. Усадьба Ланиных

Похитонов. Да, печальная история. Нынче в бульварной газете. «Из нравов нашей буржуазии». Отрывки из писем. Инициалы, но можно догадаться, тотчас.

Елена. И еще куча вздора. Будто я в оргиях участвовала.

Андрей. Это мало интересно. Приблизительно, я так и ждал.

Елена. Да, конечно. Для философа. А я человек. Мне сегодня двое уж не поклонились. Евгения делает вид, что не читала, но ложь, тоже знает. И эти… все ее друзья тоже знают. Я вижу, как они сегодня со мной.

Таня. Но почему ж, у тебя такой тяжелый роман… А тебя это будто бы позорит.

Елена. Роман! Он танцевал в кафешантане, а я дарила ему золотые цепочки, портсигары. Я его содержала. С ним вчера, на Немецкой, у нас было объяснение. Он вымогал. Сумму требовал, грозил. Я обозлилась, к черту его послала. Он родом из Аргентины. У него любовница испанка. (Хохочет.) Раз она накрыла нас. Она трепала меня за косы! Это тоже описано.

Андрей резко встает и выходит.

Не может вынести пошлости! Да, это гадость. Он имел надо мной дьявольскую власть. Если бы продолжалось, он разорил бы меня. Или бы я удрала в Аргентину.

Похитонов. Это называется: страсти-с.

Елена. Да, вот, вот. Что надо делать? Как жить? Помощи, что ли, откуда-то ждать? Путаница, не разберешь. Жизнь с Федором… Отчаянье. Отчего никто не пришел, не помог? Надо ведь человеку как-то помочь? Направить? Может, и меня… можно бы было?

Похитонов. Поддержать человека труднее, чем подтолкнуть-с. И это мы постоянно видим.

Елена. А? Похитонов? Скажи на милость, что мы с тобой можем изречь? Мы ведь бывшие люди?

Похитонов. Еленочка, насчет себя преувеличила. Что же меня касается: верно. Однако, как и у Горького, бывшие люди могут выразить кое-что. Ты сказала: никто не поддержал. И справедливо, но тем для меня плачевнее, ибо у меня как раз был человек, на которого я опирался. И довольно долго. Однако, ни к чему не привело.

Елена. Про Марью говоришь. По-моему, даже испортила она себе жизнь, из-за тебя.

Похитонов. Тем для меня горестнее, только.

Таня. Я, должно быть, дура. Я все не могу в толк взять… Вы все друг про друга знаете, не удивляетесь. А я… прямо в лесу.

Похитонов. Просто вы чистая девушка, и далеко от всего этого стоите.

Таня. Погодите, я хочу разобраться. Если б Елена сама не рассказала, я бы ничему не поверила.

Елена. А! Спасибо.

Таня. Ну позвольте, теперь оказывается… И Елена о вас говорит, Семен Семеныч, да и я сегодня слышала. Прямо какие-то невозможные вещи.

Елена. Про него? (кивает на Похитонова). Про него, что ли?

Таня. Я допустить не могу.

Елена. Допускай. Его следователь допрашивал. Вот, вот арестуют.

Похитонов. Это верно-с.

Таня. Да как же…

Похитонов. Вы удивляетесь, что я вор. А Елена нисколько.

Таня. Как вор? Какой вор?

Елена. Я давно поняла. (Протягивает ему руку.) Я давно знала: с тобой несчастие случилось.

Похитонов(пожимает плечами). Просто подлость сделал-с, какое несчастие?

Таня. Господи Боже мой!

Похитонов. Заурядная история. Что же тут говорить? Коноводом не я был-с, не я начинал. Но и мне перепадало. Чтобы молчал. Молчал, молчал, да и домолчался. Вместо одной лошади поставили другую. Высшего класса – в низший. Разумеется, выигрывает. Затем разные подлоги в книгах, недостача денег. Одним словом – самый обыкновенный мошенник. Дюжинами таких ловят.

Таня. Семен Семеныч, вы же скромный человек…

Похитонов. Подите ж. Думаю, так всегда делается. Шаг за шагом. Только тронулся, а там уж не заметишь.

Елена. Вас посадят, я к вам буду ходить. Я вообще от вас не отрекусь.

Похититель. Спасибо, Еленочка.

Елена. Я всегда сочувствовала, кого позорят. Верно, предчувствие.

Таня(в волнении встает с дивана и прохаживается, постукивая палочкой). Ужас, ужас. Все в яму какую-тот валится. Ну, ничего, Елена. (Подходит к ней, и берет за руку.) Знаешь, я тебя всегда мало любила. И Семена Семеныча. Просто вы очень мне далекие были. А сейчас все думаю. (Мягче.) Все ужасно несчастны. И может быть, надо пожалеть. Милости надо… чтобы злобы было меньше. Я не могу сказать. Но так. Я чувствую. Надо милости, а то все… погибнем.

Елена(вдруг, сквозь слезы). Похитонов, слышишь?

Похитонов(дрожащим голосом). Разве мог я подумать, когда в Самаре служил, в земстве? Что со мной стало! С богатым кругом сошелся. Ведь я прислужник, шут. Меня подпаивают, а потом в отдельных кабинетах глумятся. Я левым считался, мы с Машенькой честные журналы получали.

Быстро, как бы в раздражении, входит Коновалов.

Коновалов(Семену Семенычу). А, вот и ты. В обществе дам.

Похитонов (сдерживаясь). Да, беседуем.