Том 8. Усадьба Ланиных

Коновалов. Почему же нет коньяку?

Похитонов. Мы с тобой на своем веку уже достаточно выпили.

Коновалов. Ты полагаешь?

Похитонов. Полагаю-с.

Коновалов. Мы с тобой вообще много черт знает чего делали.

Похитонов. Совершенно верно.

Коновалов(резче). И это становится невозможным.

Елена, опустив голову, держит Таню за руки. Маленькая пауза

Это приводит к тому, что сейчас приехала с вашей квартиры Маша, и сказала, что к тебе явились уж, арестовать. Не застали. Она ответила, что не знает, где ты. Сама сюда поехала.

Похитонов. Она здесь?

Коновалов. У меня в кабинете. Лежит на диване, и молчит.

Похитонов. Я пойду к ней.

Коновалов. Поздно. Надо было раньше думать.

Елена. Почему для него теперь поздно, а для тебя нет?

Похитонов выходит.

Коновалов. А ты… Елена, молчи лучше. Ты лучше тоже молчи. Я читал.

Елена(серьезно, покойнее). Погоди еще, Федор, издеваться надо мной.

Коновалов(садится). Дело не в издевательстве. Совершенно не в этом.

Елена. Марье очень плохо?

Коновалов. Очень.

Елена. Так. Я пойду к ней.

Выходит.

Коновалов. А те… идиоты, в саду устроили иллюминацию. Неизвестные мне юноши. В темных углах визг. Все, как следует. Праздник!

Таня. Да. Уж правда, праздник!

Снаружи распахивают окно. Видна студенческая фуражка.

Студент. Сашка. Ты здесь, что ль?

Коновалов(встает и запирает окно). Здесь никакого Сашки нет.

Студент. Нет, так и нет. Черт с ним. Виноват.

Исчезает.

Коновалов. Эти-то вот они и есть.

Таня(тоже встает, подходит к пианино). Я потушу свечи. Глазам неприятно. (Тушит свечи, при которых играл Андрей.) А ты садись на диван. Ты взволнован. Надо успокоиться немного.

Коновалов тяжело усаживается. Таня подходит, примостилась рядом. В комнате полутемно, на полу и креслах лежит бледный, золотой свет уличного фонаря – через окно.

Коновалов. Да, правда. Без свету лучше.

Таня(берет его за руку). У меня голова кругом идет.

Коновалов. Как не пойти.

Таня. Андрей, Елена, Похитонов…

Коновалов. А Андрей что?

Таня. Он говорит, что знал все, про нас. Но думал, не совсем это так. Ходит с револьвером, у него такой вид…

Коновалов(резко вздыхает). Да. Вид.

Таня. Ты ужасно расстроен? Эти дни я немного тебя боюсь. (Гладит его по руке) Ты суровый, совсем как-то не мой.

Коновалов. Я, должно быть, ничей.

Небольшая пауза

Таня. В этой самой комнате я сказала Андрею: если б я так рассуждала, как ты, мне бы тоже надо травиться.

Коновалов. Так сказала.

Таня. Ну, ведь это правда. Ты меня очень мало любишь. А травиться я не собираюсь.

Коновалов. Ты плохой выбор сделала.

Таня. Прежде я так думала – даже тебе говорила: уйдем отсюда, поселимся где-нибудь. А сегодня на меня нашли сомненья: тяжко стало, горько. Нет. Не уйдешь ведь.

Коновалов. С твоей верой можно верить.

Таня. У меня веры много было. Я как мышка в вашем доме жила – в уголке, и веру копила. Вот, меня Андрей Сандрильоной назвал. Может, и правда. Я и сейчас верю. В Бога верю, в Христа. И любовь моя к тебе, как прежде. А где сила этой любви? Ей ответ должен быть. Его нет.

Коновалов(встает). Была минута – мне казалось, что зажигается для меня новая жизнь. Ты прелестная, Татьяна. Есть в тебе что-то от ангельской девы. И уж если ты меня не зажгла…

С шумом отворяется дверь Видимо, двое догоняли друг друга Вбегают барышня и молодой человек. Задыхаются, хохочут.

Барышня(фыркает). Здесь темно, и есть кто-то.

Молодой человек. Жаль. Вы любите, ведь, камеры-обскуры.

Выбегают в другую дверь.

Таня встает.

Таня. Я напрасно потушила свечи. (Подходит к пианино, шарит, как бы стараясь найти спички. Потом вдруг садится на табуретку и плачет.) Господи! Господи!

Входит Андрей, и натыкается на отца.

Андрей. Почему тут темно? Где Таня?

Таня (сквозь слезы). Т-тут.

Андрей. Плачешь.

Таня(встает и старается справиться). Ничего. Очень все расстроили.

Андрей. Тебя тетя Маша зовет.

Таня. Плохо ей?

Андрей. Не знаю.