Том 8 (XIV - первая половина XVI века, переводная литература)

Видех от преславнаго оного некаа два юноши пришедша ко мне, златы власы имуща на главе украшене, бели, яко снегъ, красне зело, сладцы вельми на видение, облечена же бяаше в ризу, яко в молнию. Предста же на десное и стаста близ мене, втайне к себе беседующе. И глагола единъ от нею к синцемь онемь: “Бесстуднии и темнии, злии, проклятии и злобнии! Коея ради вины имеете сего по обычяю лукавне нападающе на всякого человека житие, възстающе на мя и блядуще мятущеся, и плищюете зле шумяще? О губителие дивии, безумнии и несытии, и христоненавистницы! Не вельми радующеся, зде бо ничтоже не будеть вамъ, несть вамъ чясти ни жребиа. Едино токмо, еже стекостеся и отидете натщее”. Си ему глаголющю о нихже, еже сътворихъ от уности моея или деломь, или словомъ, или помышлениемъ, выношаахуть на среду и въскликоша, поистинне, яко безумнии неции, яко похаби, глаголюще: “Ничтоже не имамъ, глаголюще? А сий грехь кто сътворилъ есть от юности своея?” Сихъ и инехь блядуще, ктому ждахуть смерти.

Прииде бо и то. И бысть видениемь яко левь рыкаа, другойцы же яко юноша суровъ и бесяся. Оружиа всякаа нося и мечя, серпы, и пилы, и секиры, рожны и теслы, и ины многи пристроа, имже казнить различными образы на единого когождо смерть на всехъ. Видевши убо убогаа душа мучителя того, страхомъ обиата бысть. Глаголють убо ему юноша оны: “Что стоиши? Разреши съуз, тихо приими, не убо много имать тяжкий грех”. Пришед бо с малою секирою прикоснуся ногамъ моимъ и потом к рукама, и вся съставы моа испроверже, и исторже ми ногти. И абие убо умрыцвени руце мои и нозе мои. Не имях ся имущи руце мои и нозе. Аз же, чядо, от горкиа болезни умрьщвена быхъ. Пришед убо паки усече главу мою, и ктому не можахъ двигнути главы моея, чюжи бо бяахь. Потомъ же раствори в чяши не веде что, вдав ми пити нуждею. И, якоже испихъ, тако бяаше горко, о чядо, якоже въздриновена бы душа нуждею страшною и отиде от тела. И убо уноши они краснии, отшедшеи от неа, въ одеждахь своихъ хламидныхъ приаша ю. В сердцы бо, о чядо, человеку вся възлежить душа и в разуме духъ. Якоже бо мя приимшеи они краснии, видехь тело мое, идеже лежааше, бездушно и умрьщвено, неподвижимо и неключимо, чюдящися и дивящися, якоже некто совлечется риз своих и положить на одре своемъ, и той станеть, зря ихъ. И глаголах ти, о чядо, како истове уведехь аз, яко тако строатся убогому человеку.

Якоже убо ктому дрьжаахуть аггели Божии, обьступиша техь темнии они, поведающе прегрешениа ихъ. Аз же имяхь слово въздати о нею. Пытающем же онемь ктому, или есть у мене дело благо. И обретаахуть благодать Господню, и сиа избираахут: или коли напоихъ чяшу студены воды или вина, или коли шедши посетихъ больнаго, или в темницы, или страннаго в келию свою введохъ или накормихъ, или коли сътворихь стопы к церкви идущи помолитися, или коли въльях масло въ кандило на посветъ святыхь и честных иконъ, или коли смирихъ гневъ имущаа межи собою, или когда пролиахъ слезы ко Господу Богу моему, стоащи на молитве моей, или коли лаяша ми, и претрьпех, или коли умыхь нозе братии, яко огнь полящи и смирение ми любяще, или коли слабаго утвердих, или коли малодушнаго утешными словесы утешихъ, или кого когда възвратих от грех да не съгрешить, или коли страннаго введохъ суща духовна и полезна, или коли поклонихся Господеви моему покаяниемъ и паче въ дни святаго пощениа и отвратихъ лице свое от всякого оклеветаниа, и лъжа, и оболганиа, и от лъжеклятиа, или что праведно сътворих на том свете. И събирающе же та, извесяхуть противу моимъ съгрешением, и от когождо ихь искупахуть ю. Сихь онемь прилежащимъ, велми мя ефиопи они клеветааху, противяащимся аггеломъ Божиимъ.