Том 9. Братья Карамазовы I-III

Здесь анализировалось опубликованное в газете «Новое время» предсмертное письмо самоубийцы-«нигилистки» акушерки Писаревой. Писатель рассматривал его как документ, выражающий (по его словам в письме к Алексееву) настроения, характерные для демократической молодежи, мечтающей «о таком устройстве мира, где прежде всего будет хлеб и хлеб будет раздаваться поровну, а имений не будет», — молодежи, ожидающей «будущего устройства общества без личной ответственности», а потому вольно или невольно «чрезмерно» преувеличивающей значение денег «по идее, которую им придают». И Достоевский писал в связи с «денежными распоряжениями» Писаревой «той крошечной суммой, которая после нее осталась»: «Эта важность, приданная деньгам, есть, может быть, последний отзыв главного предрассудка всей жизни о „камнях, обращенных в хлебы“.[40] Одним словом, проглядывает руководящее убеждение всей жизни, т. е. „были бы все обеспечены, были бы все и счастливы, не было бы бедных, не было бы преступлений“. Преступлений нет совсем. Преступление есть болезненное состояние, происходящее от бедности и от несчастной среды…» (1876, май, гл. 2, § II, «Одна несоответственная идея»). Своеобразное истолкование евангельского сюжета об искушении Христа дьяволом (от Матфея, гл. 4) в «Дневнике писателя» Алексеев просил ему разъяснить.

Ответ писателя был следующим: «Вы задаете вопрос мудреный тем собственно, что на него отвечать долго. Дело же само по себе ясное. В искушении диавола слилось три колоссальные мировые идеи, и вот прошло 18 веков, а труднее, т. е. мудренее, этих идей нет, и их все еще не могут решить.

„Камни и хлебы“ значит теперешний социальный вопрос, среда. Это не пророчество, это всегда было <…>

Ты сын божий — стало быть, ты все можешь. Вот камни, видишь, как много. Тебе стоит только повелеть — и камни обратятся в хлебы.

Повели же и впредь, чтоб земля рожала без труда, научи людей такой науке или научи их такому порядку, чтоб жизнь их была впредь обеспечена. Неужто не веришь, что главнейшие пороки и беды человека произошли от голоду, холоду, нищеты и их невозможной борьбы за существование.

Вот 1-я идея, которую задал злой дух Христу. Согласитесь, что с ней трудно справиться. Нынешний социализм в Европе, да и у нас, везде устраняет Христа и хлопочет прежде всего о хлебе, призывает науку и утверждает, что причиною всех бедствий человеческих одно — нищета, борьба за существование, „среда заела“.

На это Христос отвечал: „не одним хлебом бывает жив человек“ — т. е. сказал аксиому и о духовном пр<о>исхождении человека. Дьяволова идея могла подходить только к человеку-скоту. Христос же знал, что одним хлебом не оживишь человека. Если притом не будет жизни духовной, идеала Красоты, то затоскует человек, умрет, с ума сойдет, убьет себя или пустится в языческие фантазии <…>

Но если дать и Красоту и Хлеб вместе? Тогда будет отнят у человека труд, личность, самопожертвование своим добром ради ближнего — одним словом, отнята вся жизнь, идеал жизни. И потому лучше возвестить один идеал духовный…» (XXIX, кн. 2, 84–85)

Более сжато ту же мысль, не прибегая на этот раз к символике евангельской легенды, Достоевский выразил в письме от 10 июня 1876 г. к другому читателю «Дневника», также откликнувшемуся на заметку, посвященную в майском номере самоубийству Писаревой, — П. П. Потоцкому: «…если сказать человеку: нет великодушия, а есть стихийная борьба за существование (эгоизм) — то это значит отнимать у человека личность и свободу. А это человек отдаст всегда с трудом и отчаянием.»