Том 9 (Конец XIV - первая половина XVI века, подъем общественного значения литературы)

Коли есми выехал на твое государево имя и вывез есми образецъ тое службы[751] к тебе государю, и тот образецъ службы моей пред тобою пред государем клали. И ты, государь, образецъ службы моей смотрил и Михайлу Юрьевичу меня, холопа своего, приказал[752] и образцы службы моей Михайлу же дал. И Михайло Юрьевич образцы посмотрив и тебе, государю, службу мою похвалил и обо мне тебе, государю, печаловался.

Делати было, государь, мне щиты гусарския[753] добраго мужа косая сажень, с клеем и с кожею сырицею, и с ыскрами, и с рожны железными, — а те, государь, щиты макидонсково оброзца.[754] А делати их в ветляном древе, легко, добре и крепко: один человекъ с щитом, где хощет, тут течет и на коне мчит. И те щиты в поле заборона: из ближняго места стрела немет, а пищаль из дальные цели неймет ручныя. А из-за техъ щитов в поле с недругом добро битися огненною стрельбою из пищалей и из затинных,[755] з города. И приказал был еси государь Михайлу Юрьевичу мне дати плотников к тому делу и иных мастеровъ, которые мне было надобеть к тому делу. Да из-за техъ же государь щитов на Волге[756] не похочет с недруг воинством своим берега дати, ино мочно, государь, у него твоим воинником из-за техъ щитов берег взяти. И Михайлу Юрьевича борзо в животе не стало,[757] и вскоре преставися. И та, государь, служба моя задлялося. И тебе, государю, надобе ли службишко мое?

А выезду, государь, моему 11 летъ,[758] а яз тебя, государя благовернаго, доступити не могу. А яз тебе, государю, говорю надобя для твоего царскаго воинства мудрого, чтобы моя служба не мерла за мною, а тебе, государю, надобеть вскоре на недрузи твои. А велел бы еси, государь, делати щиты на триста человекъ, да велелъ бы еси, государь, на триста коней юнодцких делати щиты же, которые горазди смертною игрою играти противу недруга за християнскую веру и за тебя, государя, великого царя.

Служил есми, государь, у угорского короля Вьянуша на Гусины граде[759] службу дворянскую на шесть коней, а имал есми, государь, на всякой конь по семи золотыхъ на двенатцать недель. А был есми, государь, там три годы в полку с Федриком с Сопежничиком,[760] было, государь, насъ дворян триста королевских, короля полскаго, а ездили есми с королевского ведомо к угорскому королю. А яз, государь, те щиты видел там гусарския с оброзца с макидонсково.

Да служилъ, есми, государю, четцкому королю Фодыналу[761] дворянскую службу на семи коней, а имал есми, государь, на всякой конь по семи золотых на двенатцать недель. Было нас, государь, полсково короля пять сот, а был у нас гетман Андрей Точинской,[762] староста былъ белской. Служили есми, государь, у чатцково короля три годы с ведомо полского короля, коли грамоты его с нами были. И оставя яз там дворянскую службу, и выехал есми на твое государево имя, слышавши от многих мудрецов, что быти тебе, государю, великому царю по небесному знамению.[763] И ты было, государь, своим царским жалованьем — поместьем пожаловал меня, холопа своего, гораздо. А с собою есми собинки вывез гораздо же.

И твое государь жалованье — поместье от великих людей от обиды нарядили пусто, а яз тебя, государя благовернаго царя, доступити не могу, пожаловатися на них. Да и собинку есми, государь, изтерял, которую с собою вывез из королевствъ: в моих обидах и в волокитах вся пропала. Службу твою государеву служу: с Москвы на службу, а с службы к Москве, а в поместье, государь, в твоем жалованье, не дадут жити ни часу недруги. Нас, государь, приезжих людей не любят. И ныне, государь, от обидъ и от волокит наг и бос, и пешь. Служил есми, государь, трем королем,[764] а такия обиды ни в котором королевстве не видал. Что есми с собою собинки ни вывез, то все зде потерял в обидах, в волокитах. С Москвы на службу, а с службы к Москве, а тебя, государя благовернаго царя, доступити не мочно.

Умилосердися, государь благоверный царь и великий князь Иван Васильевич всеа Русии, обыщи своим царьским обыском и оборони от насильных людей, чтобы холоп твой государевъ до конца не погиб и службы твоей царские не остал. А яз, холоп государевъ, слышачи про твое мудрое воинство и счасливое, ехал к тебе, государю, нароком для твоей мудрости, оставивше королевския службы богатыя.

БОЛЬШАЯ ЧЕЛОБИТНАЯ

Мудрость греческих философов и латынских дохтуровъ[765] и Петра, волоского воеводы.[766] А вывез сия речи и дела царьския изо многихъ королевствъ ко благоверному царю и великому князю Ивану Васильевичу всеа Русии Иван, Семенов сынъ, Пересветов.