Том 9: Триумф и трагедия Эразма Роттердамского; Совесть против насилия: Кастеллио против Кальвина; Америго: Повесть об одной исторической ошибке; Маг

Скромная сумма в девятьсот франков, выплаченная за сотню лет до того, как были написаны «Опыты», дала автору книги право подписать ее гордым именем Michel Sieur de Montaigne*. Ибо до того, как прадед писателя 10 октября 1477 года купил за эту сумму у архиепископа Бордо замок Мон-тень, и прежде, чем его внук, отец Монтеня, добился соизволения имя этого поместья присоединить к своему имени как приставку, означающую благородное происхождение его носителя, предки Мишеля имели чрезвычайно простую бюргерскую фамилию Эйкем.

Мишель Монтень, которому благодаря его мудрому и скептическому характеру и жизненному опыту известно, как выгодно в этом мире иметь звучное имя, «красивое имя, которое и запоминается хорошо, и произнести приятно», после смерти отца подчищает во всех документах прежнюю фамилию семьи. Только этому обстоятельству следует приписать то, что в историю всемирной литературы автор «Опытов» внесен не под буквой «Э» — Эйкем, Мишель, а под буквой «М» — Монтень, Мишель де.

На протяжении столетий фамилия Эйкем прекрасно звучала серебряными и золотыми монетами, правда, монеты эти слегка попахивали копченой рыбой. Генеалогия до настоящего времени не установила, откуда появились эти Эйкемы в Бордо, из Англии ли, как утверждает Монтень, якобы открывший «старые семейные связи с неким известным родом», — впрочем, свидетельства писателя в вопросах своей родословной всегда малодостоверны — или просто из окрестностей Бордо.

Достоверно лишь то, что Эйкемы на протяжении десятков лет в квартале, прилегающем к гавани де ла Руссель, имели небольшую маклерскую контору, занимающуюся отправкой заказчикам вина, копченой рыбы и других товаров. Первое серьезное расширение торговых операций начинается при Рамоне Эйкеме, прапрадеде Монтеня, родившемся в 1402 году в Бленкефоре (Медок), ставшему судовладельцем и благодаря осторожному уму, а также женитьбе на самой богатой наследнице Бордо заложившему основу состояния семьи.

На семьдесят пятом году своей жизни этот Рамон Эйкем совершает самую умную свою операцию, приобретая у сюзерена, архиепископа Бордо maison noble[273], замок Монтень. Этот переход замка аристократов во владение простого купца в соответствии с обычаями времени сопровождался торжественной церемонией. Старый купец один шествует через большие ворота в запущенный замок; они закрываются за ним на засов на то время, когда слуги замка, арендаторы, фермеры и крестьяне приносят ему присягу на верность.

Сын Рамона, Гримон, человек с более скромными способностями, правда, увеличил унаследованное состояние, но оставил старый замок полуразрушенным, совершенно не заботясь о нем. Лишь внук Рамона Эйкема, отец Монтеня, Пьер Эйкем, завершает решающий переход семьи из буржуазного мира в мир аристократический. Он навсегда расстается с делами своего отца, с профессией корабельного маклера, чтобы выбрать более рыцарское призвание солдата. Молодым человеком он сопровождает короля Франции Франца I во время итальянской войны, возвращаясь, он привозит, не дошедший до нас, к сожалению, дневник и — как награду за свою верную службу — титул Sieur де Монтень.

Перестраивая старый замок, создавая внушительную помещичью усадьбу, новый аристократ осознанно исполняет то, о чем мечтал его дед. Красивый замок, окруженный толстыми стенами и башенками, высится над обширными землями, которые энергичный человек либо приобрел, либо отсудил в бесчисленных процессах. Замок этот и крепость, и в то же время обитель гуманистического воспитания, обитель щедрого гостеприимства. Из присущего ему желания получить больше знаний и совершенствовать свое образование молодой солдат в бытность свою в Италии любовался шедеврами искусства итальянского Возрождения.

Примитивное корыстолюбие и страсть к стяжательству предков трансформировались в нем в более высокое честолюбие. Он закладывает фундамент серьезной домашней библиотеки, он приглашает в свой дом ученых, гуманистов и профессоров и, подобно тому, как во время войны служил королю, считает своим долгом аристократа служить в годы мира своей родине — не запуская при этом управление своим имуществом и существенно расширившимися земельными угодьями.