Томъ седьмой. Духоборы въ Канаде. — Белая Арапія. — Искатели

Нѣсколько дѣвушекъ и женщинъ тоже «разбирались» и ходили вмѣстѣ съ другими до села Надежды, гдѣ голое движеніе потерпѣло рѣшающую неудачу. Впрочемъ, послѣ ухода мужчинъ держаться особо отъ села было очень трудно. «Мы даже зерна на мельницу не возили, — разсказывали мнѣ наиболѣе упрямыя протестантки, — а была у насъ ручная мельница, на ней мололи свое зерно. Потомъ не стало у насъ ни хлѣба, ни овощей. Тутъ Петръ Васильевичъ проѣзжалъ сквозь село, велѣлъ давать намъ муку и картошку. Мы то приняли». По мѣрѣ того какъ изъ Реджайны начали доходить слухи о томъ, что арестованные покоряются, стали являться случаи отпаденія и среди протестующихъ женщинъ. Одна семья за другою принимала масло и молоко и окончательно поступала въ общину. Только три старухи и нѣсколько молодыхъ дѣвушекъ упорствовали и ждали болѣе опредѣленныхъ вѣстей. Я посѣтилъ избу Пелагеи Подмаревой, которая являлась центромъ упорствующихъ женщинъ. Въ избѣ было чисто и пусто, мебели почти не было, даже печь не топилась, и гладко выметенное опечье, совершенно свободное отъ горшковъ, придавало всей избѣ какой-то сиротливый или нежилой видъ. Пелагея сидѣла у стола, пригорюнившись и, подперши щеку рукой, смотрѣла на стѣну. Это была маленькая кроткая старушка въ очень бѣдной одеждѣ и въ веревочныхъ лаптяхъ, надѣтыхъ на старые суконные чулки. Она не принимала «кожи» и не хотѣла носить кожаной обуви. Возлѣ нея было нѣсколько молодыхъ женщинъ съ блѣдными лицами и большими печальными глазами. Всѣ онѣ очень исхудали и имѣли изможденный видъ. Очевидно, суровый постъ и непосильная работа при постоянномъ нервномъ возбужденіи не прошли для нихъ даромъ.

Я предложилъ напиться чаю съ сахаромъ. Пелагея на минуту поколебалась, потомъ отвергла предложеніе.

— Такъ долго не пила, — сказала она, — теперь не стоитъ начинать. Мы бѣдные, — сказала она въ поясненіе, — мы и въ Россіи коровки не имѣли и чаю не пили. Намъ въ привычку… — Пускай поступаютъ въ обчину, — говорила Пелагея о перебѣжчицахъ, — мы еще подождемъ: намъ будто грѣхъ. Знаешь, какъ въ пѣснѣ поется:

«Орлица летала по различнымъ сторонамъ,

Древо жизни не сыскала, возвратилася назадъ».

Такъ и мы. Вотъ строятъ новыя избы, — продолжала она. — А, по-нашему, сырой лѣсъ рубить — грѣхъ, траву косить — тоже грѣхъ; не кончаются наши грѣхи.

Пелагея продолжала отстаивать свое вѣроученіе.

— А можно и такъ жить безъ скота, — утверждала она. — Вотъ мы на себѣ какой загонъ вспахали. А между тѣмъ заботы меньше и труда совсѣмъ мало. Вскопалъ землю, посадилъ какой овощъ, потомъ вырвалъ его и съѣлъ. Только всего.

Двое молодыхъ Власовыхъ только что вернулись изъ Реджайны, выпущенные раньше срока. Оба они покорились «на всю волю англиковъ», но пока еще держались въ сторонѣ, не зная, какое рѣшеніе община приметъ на ихъ счетъ.

Сеня Власовъ сдѣлалъ мнѣ связное изложеніе идей ученія голыхъ.