Томек на тропе войны

— Угх! И эта проклятая белая собака сказала, что я похитил Белую Розу! — изумился индеец. — Я не успокоюсь до тех пор, пока его скальп не будет висеть у моего пояса!

Зловещая угроза не только не испугала Томека, но даже обрадовала его. Возмущение Черной Молнии лучше всего доказывало, что он вовсе не причастен к подлому нападению на ранчо.

— Почему Красный Орел сразу же не дал мне знать о похищении молодой скво? — строго спросил Черная Молния.

Молодой навахо тихо ответил:

— «Длинные ножи» и ранчеро поехали искать укрытие Черной Молнии. С ними были и наши белые друзья. Если бы вождь Черная Молния тоже начал искать белую скво, отряды могли бы встретиться и тогда…

— Угх! Великий Маниту не пожалел рассудительности для моего молодого брата, — перебил его Черная Молния. — Но мы потеряли много времени.

В сердце Томека закралась надежда.

— Скажи мне, вождь, могу я рассчитывать на твою помощь?

Вождь задумчиво посмотрел на Томека и сказал:

— До прихода бледнолицых вся американская земля принадлежала индейцам. Бесчисленные стада бизонов паслись в широких прериях, в лесах было множество зверя и птицы. Краснокожие жили так, как их отцы и отцы их отцов. Они не знали голода, кочевали с места на место за бизонами, охотились или возделывали землю, как кто хотел. Для друзей у них всегда было открытое сердце, а для врагов — военный топор. Потом пришли бледнолицые. Индейцы не возбраняли им селиться на своей земле, даже приглашали в свои вигвамы. Бледнолицые курили с нами трубки мира, поили нас огненной водой, заключали договоры. Они хотели все больше и больше земли. Покупали ее или захватывали силой. Великий Белый Отец из Вашингтона обещал мир. Индейцы отступали все дальше и дальше на запад. Потом бледнолицые построили железную дорогу[47], от Большой Воды на востоке до побережья на западе. Они безжалостно истребляли бизонов, чтобы сморить нас голодом и заставить покориться. Платили деньги за скальпы краснокожих воинов, их жен и детей. Индейцам пришлось покориться, и Белый Отец из Вашингтона выделил им резервации в каменистой, безводной пустыне. Мой белый брат был в резервации мескалеро-апачей и видел, какая там нужда. Черная Молния не дал загнать себя в резервацию. Он поклялся, что будет убивать всех белых и жить так, как жили его предки. Черная Молния умрет с томагавком в руке, сражаясь с врагами, чтобы жить в Стране Вечной Охоты, как подобает настоящему воину. Черная Молния носит на лице знак смерти, а в вигваме его висит много скальпов бледнолицых, но сердце его, как и сердце каждого индейца, всегда открыто для друзей. Черная Молния никогда не нарушил слова, данного другу. Нахтах Нийеззи — благородный воин. Он помог краснокожему, не требуя ничего взамен. Совет старейшин нашего племени принял тебя в нашу семью. Ты наш брат, и твоя беда — наша беда. Белая Роза получит свободу, чтобы вместе с тобой вернуться на свою родину за Большой Водой. Угх, я все сказал!

— Угх! Угх! — как эхо, откликнулись индейцы.

— Время стерло следы похитителей, поэтому пусть Нахтах Нийеззи расскажет, что произошло, — вновь произнес Черная Молния. — Нам надо все обдумать.

Томек подробно рассказал то, что ему было известно о нападении, напрасной погоне, не опустив того, как они совещались — боцман, миссис Аллан и шериф.

Как только Томек закончил свой рассказ, Красный Орел заметил:

— Я хотя и не был с погоней, но зато два дня подряд изучал оставленные следы. Белая скво ошибается, большой пес Белой Розы жив. Красный Орел видел его следы на тропе похитителей.

— Почему ты говоришь об этом только сейчас?! — радостно воскликнул Томек. — Если верный и умный Динго жив, то он рано или поздно прибежит к нам за помощью.

— Хорошие вести всегда ко времени, — философски ответил молодой навахо.

XIV Затерянный каньон

Выслушав рассказ Томека, Черная Молния после долгого раздумья сказал:

— Шериф считает, что нападали индейцы племени пуэбло. Вполне возможно. Как-то у подножия Западной Сьерра-Мадре наши охотники наткнулись на индейцев племени зуни[48]. Правда, то были земледельцы, и мне не приходилось слышать, чтобы они когда-либо беспокоили соседей, но в их местности уже много лун не было дождя, и поля их могли выгореть… Но уж если бы они решились на такую вылазку, то не довольствовались бы несколькими лошадьми и молодой скво.

— Угнанные лошади нынче в большой цене. За одну только кобылицу Нильхи дон Педро готов был выплатить шерифу большие деньги, — заметил Томек.

— Угх! Мексиканец дон Педро хотел купить у шерифа лошадь? — удивился Черная Молния. — Пусть Нахтах Нийеззи расскажет, как это было.

Когда Томек поведал о столкновении с мексиканцем на родео, индеец сказал:

— Пуэбло лежит в двух ночах пути от ранчо дона Педро. Он вполне мог подговорить зуни похитить Нильхи вместе с ее хозяйкой. Мстительный и спесивый мексиканец точно не забыл о нанесенном ему оскорблении.

— Да, конечно, такая мысль уже мелькала у меня в голове, — ответил Томек. — Но в нападении участвовали одни краснокожие.