Томек на тропе войны

— Пусть Нахтах Нийеззи не боится. Даже если кто-нибудь и увидит эти знаки, он не поймет их смысла, — успокоил Томека индеец.

Сдержанность навахо в ответах только подхлестнула любопытство Томека. Он вспомнил про африканские тамтамы, звуковой телеграф на Черном континенте. При помощи тамтамов негры ухитрялись с необыкновенной быстротой передавать известия в самые отдаленные и недоступные уголки джунглей. Сколько раз Томек во время охоты с тревогой вслушивался в таинственные звуки этих тамтамов! А теперь ему представился случай познакомиться еще с одним способом связи на расстоянии, применяемым коренным населением Американского континента.

Томек почувствовал всю тяжесть ответственности, лежащей на его юных плечах. А правильно ли он делает, вызывая на помощь Черную Молнию? Ведь невозможно предугадать, к чему это приведет. Таинственность и необычность положения вызывали тревогу. И тем больше затосковал он по отцу и дяде Смуге. Отец возглавлял любую экспедицию умело и обдуманно. А Смуга обладал огромными знаниями о мире и его обитателях. Он, пожалуй, побывал почти на всех континентах, познакомился с жизнью многих необычных народов; даже самые невероятные переделки не производили на него особого впечатления.

В эту минуту тяжелых раздумий Томеку очень не хватало доброго совета. И юноша стал представлять, как поступил бы этот опытный путешественник на его месте. Вспоминал все, чему учил его друг.

«Только примитивный и морально слабый человек сразу прибегает к силе, — говаривал Смуга. — Самая положительная черта мужчины — трезвость мысли. Подумай хорошенько — и найдешь правильное решение в любом деле».

«А трезво ли я поступаю сейчас? — думал Томек. — Ведь я уже давно перестал обращать внимание на дорогу».

И он внимательно огляделся вокруг.

В нескольких километрах от них, на западе, вздымалась хорошо заметная одинокая гора. Прикинув ее местоположение, он сообразил, что они вот-вот пересекут границу и окажутся на мексиканской территории.

Чаща колючих кактусов поредела. Где-то вблизи должны были находиться небольшие озера, потому что то и дело взлетали стаи разных птиц. Среди буйного разнотравья великолепным ковром лежала бизонова трава[43] — высотой по колени лошади, серо-стального и даже синего цвета. Полынь здесь была выше человека, а стебли ее твердые, как дерево, толщиной в руку. Небольшие дикие цветущие подсолнечники и опунции[44] образовали очаровательные рощи.

Громкое квохтанье заставило всадников придержать лошадей. Прямо из-под ног выскочила стая луговых тетеревов — красивых и крупных, с нашего тетерева, птиц, похожих по оперению не то на рябчика, не то на куропатку. Их мясо считается лакомством. Томек схватился было за штуцер, но Красный Орел удержал его жестом, быстро достал из плетеного чехла, притороченного к седлу, небольшой лук и оперенную стрелу. Хотя Томек просто сгорал от нетерпения, Красный Орел спокойно положил стрелу на тетиву и не спеша натянул лук. Оказалось, индеец хорошо знал повадки лугового тетерева. Спешка была ни к чему. Птица эта довольно тяжелая, в отличие от наших куропаток, не взлетает всей стаей сразу, а убегает гуськом, одна за другой. Красный Орел ждал, натянув лук. Как только ближайший тетерев попытался тяжело взлететь — в воздухе свистнула оперенная стрела. Забив крыльями, тетерев свалился в траву. Индеец соскочил с коня, подбежал к птице и, убедившись, что она убита, приторочил ее к упряжи вьючной лошади.

— Жалко пули на этих неповоротливых птиц. Кроме того, выстрел далеко слышно, — сказал индеец, вскакивая в седло.

И снова они двинулись на юг. Навахо все чаще поглядывал на небо и подгонял скакунов. И лошади, и всадники устали, проведя целый день в пути под палящим солнцем, но Красный Орел даже не думал останавливаться на отдых. Путники направлялись к горной цепи и к вечеру уже были на месте. Здесь они въехали в широкий каньон, где их охватила живительная прохлада. Копыта лошадей глухо зацокали по каменистой почве.

Красный Орел уверенно ехал по извилинам каньона, и вскоре путники очутились у подножия высокой горы, господствующей над всей горной цепью. Только редкие метелки юкки пробивались между скалами. Здесь индеец решил оставить лошадей. Они быстро расседлали коней, привязали их к юкковым деревцам и, взяв оружие, вещи, необходимые для ночлега в горах, и убитого тетерева, полезли по склону.

Шли по каменистой тропе, ведущей на вершину горы. Иногда тропа переходила в высеченные в скале ступеньки, так что взбираться было не так уж трудно. Примерно после часа довольно быстрого подъема юноши добрались до вершины. Томек огляделся вокруг.

Полукруглый скальный выступ охватывал вершину, образуя нависшую над пропастью галерею. На юге и западе горная цепь заметно снижалась, открывая широкий обзор. Вдали, до самого горизонта, иззубренного очертаниями новой горной цепи, тянулась пустыня, поросшая мескитовыми деревьями и кактусами. Солнце уже заходило, переливаясь золотом и пурпуром, как на море. Вечерние сумерки окутывали прерию легкой голубоватой дымкой.